Возможно, если дышать реже, станет легче. Так он, по крайней мере, будет экономнее расходовать кислород. Он по-прежнему вовсю потел, но больше не смеялся по этому поводу. Ему было очень не по себе. Он страшился окружающей неизвестности, и еще он боялся Дантека.
«Хеннесси, да возьми же себя в руки!» – приказал он себе. Вернее сказать, распорядилась только часть его. Другая часть не переставая кричала в мозгу. Вторая половина пыталась загнать первую в трюм и наглухо задраить люки. А были еще и голоса, которые что-то говорили, точнее, нашептывали; шепот раздавался прямо в голове, хотя он не был уверен, принадлежит ли эта голова ему или уже кому-то другому.
«Хеннесси, – шептали голоса. – Хеннесси».
Они будто пытались привлечь его внимание. Казалось, они звучат одновременно и внутри черепа, и снаружи.
Внезапно голову пронзила острая боль. Хеннесси зарычал и с силой надавил пальцами на виски. Потом он обернулся к Дантеку – посмотреть, не заметил ли тот, и обнаружил, что напарник также сжимает голову, а искаженное в гримасе лицо побледнело и усеялось каплями пота. Но уже через мгновение на физиономию вернулась маска полнейшего безразличия ко всему, Дантек выпрямился и впился взглядом в Хеннесси.
– На что ты уставился? – прорычал он.
Не говоря ни слова, Хеннесси повернулся к приборной панели. Он отчаянно надеялся, что прошло уже довольно много времени, хотя могло статься, что миновало лишь несколько секунд. Возможно, им все еще предстояло преодолеть девять сотен метров.
– Какая глубина? – Хеннесси постарался, чтобы вопрос прозвучал спокойно, буднично.
В обзорном иллюминаторе он разглядел отражение бледного перекошенного лица Дантека. Ощущение было, словно заглянул в глаза безумца.
– Я скажу, когда будет нужно. – Если только Хеннесси не почудилось, теперь голос Дантека слегка дрожал.
«Что, если ему так же хреново, как и мне?»
С одной стороны, подобная мысль успокаивала. В то же время Хеннесси вдруг осознал, что ситуация может быть гораздо серьезнее, чем он предполагал.
Он продолжал глядеть в иллюминатор – то наблюдал за мрачными водами, то смотрел на неясное отражение Дантека. Сколько же еще осталось ждать? Сколько? Хеннесси помотал головой.
«Хеннесси, – повторяли голоса в голове. – Хеннесси».
Голоса были хорошо знакомы. Правда, поначалу Хеннесси не мог понять откуда, но внезапно сообразил: именно их он слышал в недавнем ночном кошмаре. Один показался более знакомым, чем остальные. Хеннесси не сомневался, что знает его обладателя, но никак не мог вызвать в памяти лицо. Интересно, разве можно слышать голос, понимать, что он тебе знаком, но при этом не догадываться, кому он принадлежит?
«Они проникли ко мне в голову, – подумал Хеннесси. – Должно быть, я нечаянно их впустил. Со мной определенно что-то не так. О Господи, Господи, прошу Тебя, помоги».
Если он снова поведет себя неадекватно, Дантек его просто прибьет. Напарник недвусмысленно дал это понять.
Вдруг что-то промелькнуло за бортом батискафа, внизу, под ними.
Стоп-стоп, это всего лишь отражение Дантека. Ничего особенного. Но вот оно показалось снова – более светлое и плотное на темном фоне. Они достигли дна.
Хеннесси замедлял ход, пока аппарат не пополз как черепаха.
– Три тысячи метров, – сообщил Дантек.
– Мы почти добрались, – обернулся к напарнику Хеннесси. В его голосе снова звучала уверенность. – Мы практически у самого дна.
Он смотрел, как приближается дно. Оно было пустынным, будто лунная поверхность, и представляло собой простирающийся во всех направлениях слой грязи. «Ф-7» опустился очень аккуратно и практически не взбаламутил осадок. Какая-то рыба – похоже, камбала, – лежавшая в иле, взмахнула хвостом и, отплыв подальше от слепящего света наружных огней, снова окунулась в грязь. Из опыта тренировочных погружений Хеннесси знал: аппарат может перевернуться в ходе приземления и тогда придется затратить массу усилий, чтобы вернуть его в нужное положение. Однако опасения оказались беспочвенными: все прошло гладко.