— Что-же мнѣ дѣлать? Что мнѣ дѣлать? рыдала Мэріанъ. — О, еслибы я могла быть безсердечной ко всѣмъ, кромѣ васъ! Еслибы могла отдать вамъ мои деньги, предоставить отца и мать ихъ судьбѣ! Посовѣтуйте-же, что дѣлать! Вы знаете жизнь лучше, чѣмъ я. Нѣтъ-ли какой-нибудь возможности обезпечить моего отца?
— Боже мой! Это ужасно, Мэріанъ. Оставимъ все, какъ есть; подождемъ. Я останусь вѣренъ вамъ.
— Изъ жалости? Это слышно въ тонѣ вашего голоса.
Онъ протянулъ руку, чтобы прикрыть ее зонтикомъ, но Мэріанъ отвернулась, и отойдя на нѣсколько шаговъ, остановилась подъ развѣсистымъ деревомъ спиною къ своему спутнику. Послѣдовавъ за нею, онъ замѣтилъ, что плечи ея вздрагиваютъ отъ судорожныхъ рыданій. Когда онъ подошолъ, она повернулась къ нему лицомъ.
— Я знаю теперь, сказала она, — какъ ошибаются тѣ, кто называетъ любовь чувствомъ безкорыстнымъ. Что можетъ быть эгоистичнѣе его? Я готова была-бы во что-бы-то ни стало заставить васъ сдержать ваше слово, хотя вы дали мнѣ ясно понять, что бракъ со мною былъ-бы для васъ величайшимъ несчастіемъ. Я чувствую это уже нѣсколько недѣль, даже мѣсяцевъ, — и не могу слова молвить, чтобы положить этому конецъ. Вы не любите меня, Джэсперъ, — вотъ и все! Я буду презрѣнной, если выйду за васъ.
— Любовь это или нѣтъ, но я чувствую, что никакая жертва не была-бы слишкомъ великой, чтобы доставить вамъ то счастіе, котораго вы заслуживаете.
— Заслуживаю! съ горечью повторила она. — Чѣмъ заслуживаю? Тѣмъ, что жажду счастья? Въ этомъ нѣтъ заслуги.
— Въ моей-ли власти сдѣлать васъ счастливой?
— Нѣтъ, потому-что не въ вашей власти воскресить потухшую любовь. Можетъ быть, вы и никогда не любили меня. Джэсперъ, я отдала-бы свою правую руку за то, чтобы услышать отъ васъ, что вы любили меня раньше, чѣмъ... Нѣтъ, это слишкомъ гадко, и я не могу допустить мысли, что вы способны на это... Но еслибы вы сказали мнѣ, что вы любили меня раньше, то я помнила-бы это вѣчно.
— Вы не напрасно обвинили-бы меня въ низости, мрачно отвѣтилъ Джэсперъ. — И однако, если я во что-нибудь вѣрю, такъ это въ то, что я любилъ васъ. Но этотъ разговоръ мучителенъ для насъ обоихъ, Мэріанъ. Простимся пока до другого раза. Когда мы можемъ повидаться?
— Мы не увидимся болѣе, отвѣтила дѣвушка. — Что вы можете еще сказать мнѣ послѣ того, что сказали? Не стану-же я выпрашивать вашей любви.
— Въ такомъ случаѣ, дайте мнѣ помочь вамъ забыть меня. Вспоминайте обо мнѣ, какъ о человѣкѣ, который промѣнялъ неоцѣненное счастіе быть любимымъ вами на то, чтобы составить себѣ видное положеніе среди глупцовъ и холоповъ. А вѣдь это такъ, Мэріанъ. Не я отъ васъ, а вы отъ меня отказываетесь, — и подѣломъ. Человѣкъ, честолюбіе котораго направлено къ такимъ пошлымъ цѣлямъ, какъ мои, недостоинъ быть вашимъ мужемъ. Я знаю, что вы очень скоро будете глубоко презирать меня, и мое глупое самолюбіе будетъ возмущаться этимъ, хотя я сознаю, что заслужилъ ваше презрѣніе. Я не разъ пытался поступать на практикѣ такъ, какъ я смотрю на жизнь въ теоріи, и приходилъ только къ лицемѣрію. Въ жизни преуспѣваютъ только такіе люди, какъ я. Кто слѣдуетъ внушеніямъ совѣсти, кто стремится къ высшимъ идеаламъ, тотъ остается незамѣченнымъ или погибаетъ въ борьбѣ.
Пока онъ говорилъ, Мэріанъ успѣла нѣсколько овладѣть собою.
— Напрасно вы унижаете себя, сказала она. — Дѣло такъ просто... Вы любили меня, или думали, что любите, а потомъ разлюбили. Все это случается каждый день, и нужно только имѣть мужество сознаться въ этомъ, чтобы остаться честнымъ. Зачѣмъ вы не сказали мнѣ сейчасъ-же, когда начали тяготиться нашими отношеніями?
— Слушайте, Мэріанъ: согласны вы отсрочить нашу окончательную разлуку еще на полгода, но такъ, чтобы не видѣться въ это время?
— Съ какою-же цѣлью?
— Съ такою, что свидѣвшись послѣ того, мы будемъ хладнокровнѣе, и каждый изъ насъ будетъ знать, что ему дѣлать.
— Это ребячество. Вамъ легко говорить объ отсрочкахъ, но я не могу долѣе выносить такого положенія. Нужно покончить теперь-же.
Дождь лилъ непрерывно, и отъ сырости поднимался холодный туманъ. Джэсперъ повременилъ немного и наконецъ спросилъ:
— Вы идете въ Музей?
— Да.
— Вернитесь лучше домой, Мэріанъ. Вы не можете сегодня работать.
— Нѣтъ, должно. И надо спѣшить. Прощайте!
Она протянула ему руку. Они поглядѣли другъ-другу въ глаза, и Мэріанъ, раскрывъ свой зонтикъ, вышла изъ-подъ дерева и удалилась быстрыми шагами. Джэсперъ не провожалъ ее глазами; онъ ушелъ съ видомъ человѣка, которому данъ суровый урокъ.
Черезъ нѣсколько часовъ онъ разсказалъ Дорѣ о случившемся, ничего не смягчая въ своемъ поведеніи. Она замѣтила, что онъ разстроенъ, и не стала читать ему длинныхъ нотацій; но когда онъ ушолъ отъ нея, она сѣла за письменный столъ и написала Мэріанъ слѣдующее письмо: