Часы въ мэрилебонскомъ рабочемъ домѣ били два, когда дверь отворилась и опять вошла Эми. Она была въ шлафрокѣ и волосы ея были убраны на ночь.
— Что ты сидишь здѣсь? спросила она уже не тѣмъ голосомъ, какимъ раньше говорила.
Мужъ взглянулъ на нее и замѣтилъ, что глаза ея покраснѣли и опухли отъ слезъ. Онъ всталъ и подошолъ къ ней.
— О чемъ ты плакала, Эми?
— Мало-ли о чемъ!
— Скажи мнѣ, любишь ты еще меня, или бѣдность убила любовь?
— Кто-же тебѣ сказалъ, что не люблю? За что ты взводишь на меня всѣ эти напраслины?
Онъ обнялъ ее и покрылъ ея лицо страстными поцѣлуями. Эми разрыдалась.
— Какъ мы дошли до этого? говорила она, задыхаясь отъ слезъ. — Ты самъ знаешь, что я люблю тебя, но мнѣ страшно думать о будущемъ, если все пойдетъ такъ, какъ теперь. О, Эдвинъ, не падай духомъ! Постарайся спасти наше счастье, пока еще не поздно! Развѣ ты не можешь писать какъ прежде, имѣть успѣхъ, какъ разсчитывалъ?
— Милая, еслибы я могъ...
— Знаешь-ли, голубчикъ, что я придумала? Сдадимъ эту квартиру, какъ ты намѣревался, и поѣзжай куда-нибудь въ деревню или на морской берегъ, пока у насъ остается еще немного денегъ; а мы съ Вилли проведемъ лѣтніе мѣсяцы у мамы. Одному тебѣ жизнь обойдется недорого; ты поправишься здоровьемъ и на досугѣ да на покоѣ напишешь что-нибудь хорошее, что возстановитъ твою репутацію.
— Но, Эми, я не вѣрю въ мои способности.
— О, это придетъ, — ты увидишь, когда успокоишься! Не можетъ-же быть, чтобы ты вдругъ лишился таланта; просто-на-просто тебя отуманиваютъ заботы... Вотъ ты говоришь, что я не люблю тебя: а я все время придумывала, какъ-бы облегчить тебя, какъ-бы спасти твой талантъ... Не сдѣлаться-же тебѣ въ самомъ дѣлѣ какимъ-нибудь клеркомъ послѣ такихъ блестящихъ надеждъ! Возьми-же въ руки свою волю, Эдвинъ, попытайся!
Онъ не слышалъ ея словъ и только глядѣлъ въ ея лицо, прижимая къ себѣ ея голову.
— Ты любишь меня? Скажи, повтори мнѣ это!
— Всѣмъ сердцемъ люблю; но мнѣ такъ страшно за будущее... Я не могу выносить бѣдности, я убѣдилась, что не могу. И я боюсь, что ты сдѣлаешься зауряднымъ человѣкомъ.
Рирдонъ засмѣялся.
— Но я не сдѣлаюсь имъ, хотя-бы и ничего болѣе не писалъ. То малое, что я сдѣлалъ, останется за мною... Но развѣ ты любишь во мнѣ только писателя? Вѣдь еслибы я и клеркомъ сдѣлался, то остался-бы самимъ собою.
— Нѣтъ, до такого паденія нельзя допускать! Послушайся моего совѣта.
— Но мнѣ страшно разставаться съ тобою, Эми. Это опасный шагъ; онъ можетъ разлучить насъ навсегда.
— Что за вздоръ! Для того-то онъ и нуженъ, чтобы предотвратить эту опасность. Что насъ ждетъ, если у насъ не будетъ средствъ? Жизнь въ какихъ-нибудь жалкихъ меблированныхъ комнатахъ? Мнѣ страшно подумать объ этомъ. Я не ручаюсь за себя, если до этого дойдетъ...
— Что ты хочешь сказать? спросилъ онъ съ тревогой.
— Я ненавижу бѣдность. Я уже говорила тебѣ: она обостряетъ всѣ дурныя стороны моего характера.
— Но ты не забудешь, что ты моя жена?
— Надѣюсь. Но... Нѣтъ, я не могу объ этомъ думать... Это было-бы ужаснѣе всего. Надо сдѣлать все, чтобы избѣжать этого. И я увѣрена, что тебѣ удастся. Довольно взглянуть на твое лицо: у тебя одно изъ тѣхъ лицъ, которыя публика знаетъ по портретамъ.
Онъ цѣловалъ ея волосы, глаза, губы.
— Боюсь я разстаться съ тобою, боюсь! Если я убѣждусь, что все напрасно, что я не могу болѣе писать, и если буду одинъ, то...
— Что-же?
— Я сдѣлаю тебя свободной. Ужъ если я не въ состояніи содержать жену, то, по крайней мѣрѣ, долженъ возвратить ей свободу...
— Не понимаю, сказала Эми, вставъ г заглядывая ему въ глаза.
— Оставимъ это, вымолвилъ онъ. — Если ты велишь мнѣ продолжать борьбу, то я и буду продолжать.
Эми спрятала лицо на его плечѣ и нѣсколько минутъ молча лежала въ его объятіяхъ.
— Здѣсь такъ холодно!.. Пойдемъ! сказала она наконецъ.
На другой день она возобновила разговоръ о своемъ планѣ, и отразивъ всѣ возраженія мужа, успѣла настоять на своемъ. Напечатанное объявленіе о сдачѣ квартиры не замедлило привлечь нанимателей, и квартира была вскорѣ сдана. Какой-то джентльмэнъ взялъ ее съ слѣдующаго триместра, начинавшагося въ іюнѣ, но изъявилъ желаніе переѣхать въ нее до этого срока.
— Тѣмъ лучше, сказала Эми по уходѣ его; — онъ заплатитъ намъ за незажитое.
Но Рирдонъ оставался мрачнымъ и задумчивымъ. Онъ ничего не ждалъ отъ этого эксперимента, и его томила мысль о разлукѣ съ Эми.
— Ты очень спѣшишь отдѣлаться отъ меня, сказалъ онъ, стараясь улыбнуться.
— Да, но для твоей пользы, какъ ты самъ очень хорошо знаешь.
— А если я не продамъ моего новаго романа? Вѣдь все зависитъ отъ того, будетъ-ли у меня съ чѣмъ ѣхать.