— Какъ знаешь.
— Нужно Лизѣ продолжать приходить сюда?
— Не нужно. Расплатись съ нею, пожалуйста. Вотъ деньги.
— Предоставь это мнѣ.
Онъ бросилъ на столъ нѣсколько монетъ и отворилъ дверь; но Эми быстро подошла и снова притворила ее.
— Это наше прощаніе? спросила она, не поднимая глазъ.
— Если хочешь, — да.
— Помни, что я не хотѣла этого.
— Въ такомъ случаѣ, тебѣ стоитъ только переѣхать вмѣстѣ со мною...
— Не могу.
— Значитъ, не о чемъ и толковать.
Онъ отворилъ дверь и вышелъ, не взглянувъ на жену.
Часа въ три онъ возвратился домой и не засталъ уже ни Эми, ни ребенка. Служанка также ушла. Въ столовой былъ накрытъ столъ съ однимъ приборомъ. Рирдонъ вошелъ въ спальню. Сундуки Эми исчезли. Колыбель малютки была накрыта чехломъ. Въ кабинетѣ, деньги, брошенныя Рирдономъ на столъ, остались лежать на прежнемъ мѣстѣ. День былъ холодный. Рирдонъ затопилъ каминъ и сѣлъ, читая на обрывкѣ газеты отчетъ о какомъ-то торговомъ митингѣ въ Сити. Онъ никогда не читалъ подобныхъ вещей, но на этотъ разъ, казалось, очень заинтересовался отчетомъ. Наконецъ обрывокъ газеты выпалъ изъ его рукъ, голова опустилась, и онъ заснулъ тревожнымъ сномъ.
ХѴIII.
Мистриссъ Эдмондъ Юль, вначалѣ гордившаяся бракомъ своей дочери съ «извѣстнымъ» писателемъ, постепенно разочаровалась въ своемъ зятѣ. Слова «мой зять Эдвинъ Рирдонъ» стали рѣже повторяться въ ея разговорахъ, а болѣе короткимъ друзьямъ она стала намекать, что Рирдонъ мало пишетъ, что его отвлекаютъ посторонніе интересы, что онъ «какой-то эксцентричный», или выражала предположеніе, что онъ не подписываетъ своихъ произведеній. Много пролила она слезъ послѣ разговора съ своею дочерью и дожила наконецъ до послѣдняго удара: до возвращенія къ ней дочери съ ребенкомъ и со всѣмъ багажемъ.
— Какой стыдъ! Какой стыдъ! плакалась она. — Что мы скажемъ знакомымъ?
— Я ничего не скажу, возразила Эми, — и надѣюсь, что ни у кого не хватитъ дерзости разспрашивать.
— Но нельзя-же будетъ не объяснить... Да въ своемъ-ли онъ умѣ, Эми? Я убѣждена, что онъ ненормаленъ.
— Пустяки, мама! Онъ такъ-же нормаленъ, какъ мы съ тобою.
— Но ты-же сама говорила, что онъ такой странный, бредитъ во снѣ... По крайней мѣрѣ, это будетъ объясненіемъ, если мы дадимъ понять знакомымъ...
— Я не могу, мама, запретить тебѣ говорить что ты хочешь, но это будетъ неправда.
Главною заботой Мистриссъ Юль всегда было: «что скажутъ?» Во всѣхъ своихъ поступкахъ, во всемъ складѣ своей жизни она руководилась чужимъ мнѣніемъ. Единственное, что было въ ней непосредственнаго, такъ это ея любовь къ дѣтямъ. Скаредная въ отношеніи прислуги, швеи и другого мелкаго люда, съ которымъ ей приходилось имѣть дѣло, она ничего не жалѣла для Эми и Джона.
Этотъ молодой человѣкъ, котораго даже знакомые знали за эгоиста, жилъ съ матерью на всемъ готовомъ и платилъ ей за это опредѣленную сумму, сверхъ которой она никогда не просила у него ни одного шиллинга, хотя онъ получалъ хорошее жалованье.
Джонъ зналъ, что сестра его переѣдетъ къ матери на лѣтніе мѣсяцы, но объ окончательномъ разрывѣ ея съ мужемъ ему еще ничего не было извѣстно, такъ-какъ сама Мистриссъ Юль узнала объ этомъ только въ этотъ день. Часу въ седьмомъ Джонъ вернулся со службы домой, но мать ничего не говорила ему, пока онъ не утолилъ своего аппетита; голодный онъ былъ сварливъ. Послѣ обѣда онъ ушолъ курить въ свой кабинетъ, увѣшенный изображеніями женщинъ, которымъ было-бы несовсѣмъ ловко въ гостиной Мистриссъ Юль, и немного погодя туда-же пришли мать съ дочерью.
Мистриссъ Юль нервозно разсказала сыну о случившемся. Эми разсматривала въ это время иллюстраціи.
— Я зналъ напередъ, что дойдетъ до этого, сказалъ Джонъ. — Но интересно-бы узнать теперь, долго-ли намъ придется содержать Эми съ чадомъ?
Мать предвидѣла этотъ практичный вопросъ.
— Все равно, возразила она, — не можетъ-же Эми жить гдѣ-нибудь на заднемъ дворѣ въ Ислингтонѣ и голодать изъ двухъ дней въ третій.
— Я не думаю, чтобы это могло безпокоить Джона, холодно замѣтила Эми.
— Женская логика! Я спрашиваю, чѣмъ-же все это кончится? Рирдонъ, конечно, очень радъ все свалить на наши плечи. Этакъ и я могъ-бы жениться, пожить пока можно выше средствъ, а потомъ съ поклономъ возвратить жену ея родственникамъ. Это очень легко.
— Но что-же дѣлать? перебила мать. — Какая польза говорить сарказмы?
— Не наше дѣло искать исхода. Рирдонъ долженъ писать романы; это доходное ремесло.
— А если онъ не можетъ писать?
— Вздоръ! Если прежде могъ, то и теперь можетъ. Два романа въ годъ онъ легко напишетъ, какъ дѣлаютъ десятки другихъ писателей. Просто-на-просто, онъ лѣнится.