— Да; она считаетъ себя не созданной для широкой жизни, пояснила Мэріанъ съ грустной улыбкой. — Бѣдная мама! Она такъ добра и такъ скромна!
— Но отецъ вашъ все-таки долженъ быть доволенъ, что вы, по крайней мѣрѣ, получили что-нибудь.
— Можетъ быть; но все-же это не то, что онъ самъ... Я знаю, онъ всегда мечталъ имѣть собственный журналъ, въ родѣ «Study»; я увѣрена, что онъ помѣстилъ-бы свои деньги такимъ образомъ... Но подумайте, какая перемѣна для Рирдоновъ! прибавила Мэріанъ, перемѣняя разговоръ. Навѣрное они теперь опять сойдутся.
— Мы узнаемъ это отъ Джэспера.
Въ это время вернулась Модъ и приняла участіе въ разговорѣ. Дора передала ей все то, что узнала отъ Мэріанъ.
— Но почему-же Мистриссъ Рирдонъ получила болѣе другихъ? спросила Модъ.
— Она была любимая племянница, хотя дядя былъ недоволенъ ея бракомъ съ писателемъ и ничего не далъ ей въ приданое.
— Интересно-бы знать, когда было сдѣлано завѣщаніе, сказала Модъ. — Быть можетъ, дядя наградилъ Мистриссъ Рирдонъ за то, что она разошлась съ мужемъ.
Это замѣчаніе вызвало общій смѣхъ. Вскорѣ послѣ того Мэріанъ простилась съ сестрами и ушла. Проводивъ ее, онѣ переглянулись.
— Пять тысячъ фунтовъ! пробормотала Модъ. Врядъ-ли это будетъ признано достаточнымъ.
— И я тоже сомнѣваюсь. Онъ былъ здѣсь, когда пришла Мэріанъ, но ушелъ прежде чѣмъ узналъ объ этомъ.
— Такъ сходи къ нему, извѣсти.
Дора сдѣлала утвердительный жестъ и, помолчавъ, спросила:
— Говорилъ съ тобою когда-нибудь Джэсперъ о миссъ Рупертъ?
— Кажется, нѣтъ. Не помню.
— Знаешь-ли, что онъ говоритъ? — Что онъ не давалъ Мэріанъ никакого повода смотрѣть на него иначе, какъ на добраго пріятеля.
— Право? Ужь не миссъ-ли Рупертъ имѣетъ счастіе пользоваться его предпочтеніемъ?
— Кто его разберетъ! Онъ говоритъ, что ей подъ-тридцать, что она некрасива, но очень богата. Стыда нѣтъ у этого Джэспера!
— Я полагаю, что мы обязаны предостеречь Мэріанъ, замѣтила Модъ. — Иначе мы какъ-будто помогаемъ обманывать ее. Джэсперъ поступаетъ безчестно въ этихъ дѣлахъ.
Дора спѣшила пойти къ брату, чтобы застать его дома. Но она не успѣла сдѣлать и двадцати шаговъ, какъ встрѣтила его на улицѣ.
— Я боялся, что Мэріанъ еще у васъ, сказалъ онъ, смѣясь. — Ну, что?
— Зайдемъ къ намъ; на улицѣ неудобно разговаривать.
Но у него не хватало терпѣнія ждать.
— Говори; все равно. Получила она что-нибудь?
Дора, не отвѣчая, ускорила шаги.
— Ничего? А отецъ ея — получилъ?
— Отецъ — ничего; а она... пять тысячъ фунтовъ.
Джэсперъ шолъ опустивъ голову и ничего болѣе не говорилъ, пока не вошолъ въ комнаты. Модъ небрежно поздоровалась съ нимъ.
— А Мистриссъ Рирдонъ получила что-нибудь? спросилъ онъ.
Дора отвѣтила.
— Десять тысячъ фунтовъ! недовѣрчиво повторилъ онъ и вдругъ громко расхохотался. — Стало быть, Рирдонъ избавленъ отъ трущобъ и отъ писарской конторки! Радуюсь за него, сердечно радуюсь! Конечно, мнѣ было-бы пріятнѣе, если-бы Мэріанъ получила десять тысячъ, а онъ пять, но все-же это преостроумная игра судьбы. Теперь недостаетъ только, чтобы онъ отказался воспользоваться деньгами своей жены. Это было-бы похоже на него.
Поостривъ на эту тему, онъ подошелъ къ окну и задумался.
— Напьешься ты чаю съ нами? спросила Дора.
Онъ согласился, но чай прошолъ почти въ
молчаніи. Всѣ трое были заняты своими мыслями. Уходя, Джэсперъ спросилъ сестеръ, скоро-ли онѣ ждутъ опять Мэріанъ; Дора отвѣтила, что не знаетъ.
Вернувшись домой, Джэсперъ тотчасъ сѣлъ за статью для одного журнала, которую онъ началъ утромъ. Но мысли его шли вразбродъ и онъ никакъ не могъ сосредоточиться. Онъ былъ еще слишкомъ молодъ, чтобы вполнѣ владѣть искусствомъ сочинять механически; онъ еще долженъ былъ сосредоточиваться на своемъ предметѣ. Раза три онъ срывался со стула, начиналъ ходить по комнатѣ большими шагами, но опять садился и съ напряженіемъ воли схватывался за перо. На бумагѣ не прибавлялось однако ни одной путной фразы. «Нѣтъ, нужно принять какое-нибудь рѣшеніе, сказалъ онъ себѣ; — иначе я не буду въ состояніи работать». Онъ сѣлъ въ кресло и началъ курить одну папироску за другой. Но и это не помогло. Тогда онъ надѣлъ пальто, взялъ шляпу и зонтикъ и пошолъ бродить по мокрымъ отъ дождя улицамъ.
XXIII.
Поведеніе Альфреда Юля послѣ того, какъ судьба такъ жестоко обманула его разсчеты, могло-бы сбить съ толку посторонняго наблюдателя. Черезъ день по возвращеніи изъ Ватльборо, онъ началъ обращаться съ женой и дочерью съ несвойственною ему мягкостью. За столомъ онъ разговаривалъ — вѣрнѣе, говорилъ монологи о литературныхъ дѣлахъ, пересыпая ихъ остротами, которыя могла оцѣнить одна Мэріанъ. Онъ обратилъ вниманіе на слѣды переутомленія на ея лицѣ и посовѣтовалъ ей отдохнуть нѣсколько недѣль за новыми романами. Мрачная холодность, съ которою онъ передалъ своей семьѣ сущность духовнаго завѣщанія брата, какъ-будто смягчилась отъ сочувствія жены и дочери, и онъ казался теперь только проникнутымъ грустью, покорностью судьбѣ.