Мэріанъ понимала, что все это говорится для того, чтобы тронуть ее, и ей тяжело было видѣть своего отца въ этой унизительной роли просителя, тѣмъ болѣе, что необходимость вынуждала ее быть непреклонной. Она вѣрила, что въ его оцѣнкѣ собственныхъ силъ была доля правды; что, по уму и таланту, онъ былъ выше многихъ изъ опередившихъ его на пути къ успѣху, хотя, какъ редакторъ, онъ почти навѣрняка потерпѣлъ-бы неудачу. Но хуже всего было то, что она не могла говорить съ нимъ прямо и должна была давать ему поводъ думать, что она колеблется изъ эгоизма, тогда какъ она была убѣждена, что уступивъ ему, она подвергла-бы риску его собственную будущность, погубивъ, можетъ-быть, и свои шансы на счастье.
— Не лучше-ли отложить этотъ разговоръ, пока деньги еще не въ моихъ рукахъ? сказала она, помолчавъ.
— Отложимъ. Только не думай, что я стараюсь повліять на тебя, говоря о моихъ неудачахъ. Это было бы слишкомъ низкою уловкой. Я неохотно говорю о себѣ и воспользовался этимъ случаемъ только для того, чтобы дать тебѣ лучше узнать меня. Надѣюсь, однако, что ты обсудишь мои слова.
Мэріанъ была очень довольна, когда этотъ разговоръ прекратился.
Въ слѣдующее воскресенье Юль спросилъ дочь за завтракомъ, собирается-ли она куда-нибудь въ этотъ день.
— Да, отвѣтила она, съ трудомъ подавляя смущеніе.
— Жаль! Я хотѣлъ пригласить тебя пойти со мною къ мистеру Квэрнби. Ты отлучишься на весь вечеръ?
— Часовъ до девяти, вѣроятно.
— А! Ну, все равно, все равно!
Но Мэріанъ замѣтила, что по лицу его скользнула тѣнь неудовольствія. За обѣдомъ онъ былъ молчаливъ, хотя и не клалъ передъ собою книги, какъ обыкновенно дѣлалъ, когда находился въ дурномъ расположеніи духа. Мэріанъ разговаривала съ матерью, стараясь поддержать веселый тонъ, который преобладалъ въ семьѣ со времени перемѣны въ ея отцѣ.
Уходя послѣ обѣда изъ дома, она встрѣтилась съ нимъ въ прихожей. Онъ принужденно улыбнулся, кивнулъ головой, но ничего не сказалъ. Онъ вошолъ потомъ въ гостинную, гдѣ жена его перелистывала иллюстраціи.
— Куда она пошла? спросилъ онъ сухо, но не грубо.
— Должно быть, къ Мильвэнамъ.
Онъ сѣлъ и, наклонившись впередъ, оперся подбородкомъ на ладонь.
— Она ничего не говорила тебѣ о журналѣ?
— Ни слова, отвѣтила Мистриссъ Юль, робко взглянувъ на мужа.
— Я хотѣлъ пойти съ нею къ Квэрнби. Тамъ будетъ одинъ человѣкъ, который подбиваетъ Джедвуда на изданіе новаго журнала. Для Мэріанъ было-бы полезно послушать мнѣній практичнаго человѣка. Не мѣшало-бы и тебѣ заговаривать съ нею объ этомъ. Разумѣется, если она рѣшилась отказать мнѣ, то не стоитъ болѣе и толковать объ этомъ. Я думаю, ты могла-бы вывѣдать ея намѣренія...
Только крайность могла заставить Юля обратиться за помощью къ женѣ. Это не было, однако, заговоромъ; счастье Мэріанъ было такъ-же близко сердцу Мистриссъ Юль, какъ и счастье мужа; но она чувствовала себя безсильной чѣмъ-нибудь посодѣйствовать тому или другому.
— Я скажу тебѣ, если узнаю отъ нея что-нибудь.
— Но мнѣ кажется, что ты вправѣ спросить...
— Нѣтъ, Альфредъ, этого я не могу.
— Къ сожалѣнію, ты очень многаго не можешь.
Съ этими словами, слишкомъ хорошо знакомыми его женѣ, хотя на этотъ разъ тонъ ихъ не былъ такъ язвителенъ, какъ всегда, онъ всталъ и ушолъ въ свой кабинетъ. Просидѣвъ тамъ съ часъ въ мрачной задумчивости, онъ одѣлся и отправился на литературный вечеръ къ своему пріятелю Квэрнби.
XXIV.
Въ это самое воскресенье Мильвэнъ случайно встрѣтилъ своихъ сестеръ, когда онѣ возвращались домой отъ обѣдни, и пошолъ вмѣстѣ съ ними.
— Идете вы сегодня къ Мистриссъ Райтъ? спросилъ онъ дорогой.
— Я думаю пойти, отвѣтила Модъ. — Къ намъ придетъ Мэріанъ, но она посидитъ съ Дорой.
— Нѣтъ, ступайте обѣ. Вамъ не слѣдуетъ пренебрегать знакомствомъ съ Мистриссъ Райтъ. Въ ея домѣ собираются люди съ вѣсомъ въ литературѣ.
Онъ ничего не прибавилъ, но придя къ сестрамъ и оставшись ненадолго наединѣ съ Дорой, онъ сказалъ ей съ загадочной улыбкой: