Мэріанъ промолчала. Юль въ раздумья покурилъ трубку и прибавилъ:
— Пробовала ты когда-нибудь писать романы?
— Нѣтъ, и не имѣю ни малѣйшей наклонности къ этому.
— А мнѣ сдается, что ты могла-бы писать недурныя беллетристическія вещи. Я пробовалъ, но мнѣ не удалось, хотя едва-ли мои романы были хуже иныхъ, которые выходятъ нѣсколькими изданіями. Въ какихъ родахъ я себя не пробовалъ! Надѣюсь, что я заслужилъ названіе литератора.
— Надѣюсь.
— Кстати, какъ по твоему, хорошо-ли было-бы назвать новый журналъ «Изящною Словесностью»? Это ясно показало-бы, что въ нашу программу не входятъ статьи о «биметаллизмѣ» и тому подобномъ.
Замѣтивъ, что дочь отвѣчаетъ неохотно, онъ прибавилъ: — Надо будетъ предложить Джедвуду это названіе, — и прекратилъ разговоръ.
Мэріанъ была рада, когда Джэсперъ рѣшился наконецъ написать ея отцу, какъ ни страшили ее результаты этой мѣры. Съ тѣхъ поръ какъ было рѣшено, что деньги ея не пойдутъ на изданіе журнала, затѣваемаго ея отцомъ, она сознавала необходимость предупредить его объ этомъ, пока онъ не зашолъ слишкомъ далеко въ приготовленіяхъ къ осуществленію своего плана. Еслибы любовь не придавала ей мужества, то врядъ-ли она была-бы въ силахъ отказать ему въ рѣшительную минуту. Удержать деньги для своей личной пользы казалось-бы ей слишкомъ большимъ эгоизмомъ, какъ ни мало вѣрила она въ воздушные замки своего отца. Другое дѣло выйти замужъ. Тогда никто не станетъ и ожидать отъ нея подобной жертвы. Тогда можно будетъ только противиться ея выбору, но въ этомъ отношеніи она чувствовала себя въ силахъ выдержать самый бурный гнѣвъ своего отца. Нервы ея дрожали, но въ сердцѣ таился неистощимый родникъ мужества.
Отъ Альфреда не укрылась перемѣна, происшедшая съ нѣкоторыхъ поръ въ характерѣ его дочери; онъ незамѣтно, но внимательно наблюдалъ за нею. Здоровье ея видимо укрѣпилось, и послѣ долгихъ часовъ труда, она не имѣла прежняго усталаго вида, который раздражалъ и смущалъ ея отца. Въ ея манерахъ и рѣчахъ замѣчалось болѣе женственности и вмѣстѣ съ тѣмъ болѣе самостоятельности, что, впрочемъ, легко объяснялось какъ ея возрастомъ, такъ и сознаніемъ, что у нея есть независимыя средства къ жизни. Даже такой опасный симптомъ, какъ нѣкоторая явившаяся у нея наклонность къ нарядамъ, могъ объясняться естественнымъ въ молодой дѣвушкѣ желаніемъ пользоваться своими средствами.
Но дня черезъ два послѣ вышеприведеннаго разговора Юля съ дочерью, всѣ его сомнѣнія разсѣялись. Въ то время, когда онъ сидѣлъ одинъ въ своемъ кабинетѣ, служанка подала ему письмо. Оно было написано незнакомымъ ему почеркомъ, и вскрывъ конвертъ, Альфредъ прочелъ:
«Любезный мистеръ Юль, берусь за перо, чтобы написать вамъ съ полною откровенностью объ одномъ дѣлѣ, которое имѣетъ для меня величайшій интересъ. Надѣюсь, что вы взглянете на мое письмо съ тою-же снисходительностью, какую я нашолъ въ васъ при первой нашей встрѣчѣ въ Финденѣ.
«Въ то время я имѣлъ счастье быть представленнымъ миссъ Юль. Я встрѣчалъ ее передъ тѣмъ въ британскомъ музеѣ и уже тогда заинтересовался ею, не зная ея имени. Встрѣча съ нею въ Финденѣ показалась мнѣ особенно счастливою случайностью. Я вернулся въ Лондонъ съ сознаніемъ, что въ жизни моей явилась новая цѣль, которая будетъ поддерживать и воодушевлять меня на избранномъ мною поприщѣ.
«По смерти моей матери, сестры мои переселились въ Лондонъ. Уже раньше этого времени, между ними и миссъ Юль завязалась дружеская переписка, а съ переѣздомъ ихъ въ Лондонъ представилась возможность и для частыхъ свиданій. Такимъ образомъ, я встрѣчался иногда съ миссъ Юль у моихъ сестеръ и встрѣчи эти укрѣпили мою привязанность къ вашей дочери. Чѣмъ лучше узнавалъ я ее, тѣмъ болѣе находилъ ее достойной уваженія и любви.
«Было-бы естественно въ такомъ случаѣ стараться возобновить знакомство съ вами, начатое въ деревнѣ, и я, конечно, съ радостью сдѣлалъ-бы это. Я былъ однажды въ вашемъ домѣ до переѣзда сестеръ моихъ въ Лондонъ; надѣялся застать васъ дома, но не засталъ. Вскорѣ послѣ того я узналъ, къ моему крайнему прискорбію, что отношенія мои къ газетѣ «Current» и ея издателю дѣлаютъ повтореніе моего визита нежелательнымъ для васъ. Хотя я сознавалъ, что въ моей литературной дѣятельности не было и нѣтъ ничего такого, что давало-бы вамъ основательный поводъ быть недовольнымъ мною, тѣмъ не менѣе, боясь показаться докучливымъ, я воздерживался отъ повторенія моего визита и съ глубокимъ горемъ считалъ лучшее мое желаніе неосуществимымъ. Средства мои очень ограничены; я принужденъ браться за всякій трудъ, какой встрѣчается, и только случайность поставила меня въ такое положеніе, которое грозило убить надежду, что вы признаете меня когда-нибудь достойнымъ претендентомъ на руку вашей дочери.