Вот так. По крайней мере, Эмбер изобразила нас не полными идиотками, хотя не думаю, что маме понравилось ее отражение — эксцентрично одетая пожилая дама, хватающаяся за любое дело, какое только подвернется, и неразборчивая в средствах, вымогающая пожертвования самыми двусмысленными и даже криминальными способами. Но уж кому не везет, так это бывшим парням Эмбер. С ними она беспощадна. Бедняги все получили сполна. На страницах ее романов они предстают в роли педофилов, серийных убийц, маньяков стопором, мошенников, сластолюбцев, мафиозных элементов, торговцев наркотиками, парикмахеров и карманников. Жуткая клевета. Удивляюсь, как никто не подал на нее в суд. Думаю, бывшим стыдно признаться, что в отрицательных персонажах они узнали себя. Наверное, Эмбер именно на это и рассчитывает, но в один прекрасный день удача от нее отвернется.
Как бы ни было трудно порой с Эмбер, мне нравится, когда она рядом. Вот и сейчас мы помогаем друг дружке залечить раны. Утираем слезы и сопли. Уговариваем поесть — с субботы я похудела на шесть фунтов, уже ребра проступили.
Эмбер заставила Чарли оплатить переезд — перевозку ее вещей на микроавтобусе. Сказала, пусть раскошелится, раз сам ее бросил. В пятницу на Принсез-роуд появился маленький белый грузовой фургончик, из которого стали выносить, коробку за коробкой, разный скарб, горы книг, компьютер Эмбер, три картины, несколько ламп, прикроватный столик, кресло и несколько чемоданов с одеждой. И посуду. Разгружая вещи, Эмбер обливалась слезами, и я ей сопереживала, но вместе с тем беспокоилась: куда поставить все это барахло? Хотя она же ненадолго. А у меня просторный чулан, и есть еще лестничная площадка.
«Алло!» — проскрипел Педро.
Телефон. Доминик! Я сорвала трубку:
— Дом…
— Минти… — Сердце упало. Это был босс…
— Здравствуй, Джек, — пропищала я настороженно.
— Послушай, Минти…
— В чем дело? — Я прикидывалась идиоткой, хотя знала наверняка, зачем он звонит.
— Не буду ходить вокруг да около. Когда ты вернешься на работу?
Я осела копной на кресло в прихожей и проблеяла умоляюще:
— Я пока не готова. Даже недели не прошло. Прошу тебя, дай мне еще немного времени.
— Так…
— Взять отпуск по семейным обстоятельствам?
— Не пойдет. Ты же не овдовела.
— Нет, овдовела! — простонала я. — В каким-то смысле… — Еще рано. Я не смогу посмотреть им в глаза. — Пережила утрату, — добавила я скорбно, ощущая комок в глотке.
— Ты нужна нам, Минти, — заявил Джек. — И думаю, тебе полезно выйти на работу. Оставь все в прошлом. Ты знаешь, нам всем очень… жаль.
— Вот поэтому мне так и плохо, — разнюнилась я. — Не нужно мне ваше сочувствие. — Я разрыдалась. Не хотела, но разрыдалась. — Доминик опозорил меня, ужасно опозорил. Перед всеми. Лучше бы он меня пристрелил!
— Лучше бы ты его пристрелила! — взорвался Джек. — Сто лет назад кто-нибудь сделал бы это за тебя. Хочешь, я организую дуэль? Уверен, найдется сколько угодно желающих отомстить за твою поруганную честь.
Я представила, как Доминика гоняют по всему Лондону ковбои, готовые накинуть ему на шею пеньковый воротник, а верховодит ими Джек, на груди которого сверкает звезда шерифа. И я засмеялась. Я хохотала и не могла остановиться. И вдруг поняла, что с субботы впервые смеюсь. Безумный хохот не прекращался и перерос в истерику. Нет, правда, это была самая настоящая истерика.
— Значит, в понедельник к девяти я тебя жду? — бодро спросил Джек, когда идиотская веселость улеглась. Я сделала глубокий вдох. Потом еще один.
— В девять тридцать буду, — пообещала я.
На следующий день, в субботу, недельный юбилей моей несостоявшейся свадьбы, настало время разобраться с платьем и туфельками. Бутик «Красавица-невеста», прямо за Эрлз-Корт, специализировался на свадебных туалетах секонд-хенд от модных домов. Разглядывая бесконечную череду белоснежных и кремовых одеяний, тихо ожидающих своего часа на вешалках, я думала: «Какие истории они могут поведать?»
— Прелестно! — воскликнула хозяйка бутика, придирчиво осматривая платье на предмет пятнышек от мороженого и шампанского. — Стоит, по меньшей мере, восемьсот фунтов, — восторженно оценила она. — Ваша доля — четыреста. — Не моя, а Ассоциации раковых заболеваний. — Вы, наверное, выглядели чудесно, — щебетала любезная дама, прицепляя к платью ярлычок. — Все прошло замечательно?
— Как по маслу, — ответила я. — Без сучка, без задоринки.
— Вы плакали? — полюбопытствовала она, вешая платье на плечики.
— О да, — заверила я. — Навзрыд.
Вот и все. Ничего не осталось. Почти ничего. Бабушкину тиару папа вернул в банковский сейф. Очередь за книгой «Почти замужем», букетом и фатой.
В субботу вечером, примерно в девять, Эмбер отвезла меня на набережную. Мы поднялись по ступеням на мост Ватерлоо. Описывая круги над водой, пронзительно кричали чайки; на окнах офисных зданий горели красно-золотые блики заходящего солнца. Под мостом пробежал речной пароходик, и воздух наполнился смехом, голосами, музыкой. Из-под киля разошлись волны, достигли берегов. Я открыла сумку, достала книгу «Почти замужем» и бросила в воду. Мы с Эмбер не проронили ни слова, когда я вытянула фату и большие портновские ножницы. Эмбер держала тонкую вуаль над ограждением, а я принялась кромсать ее на полоски, которые тут же подхватывал резкий ветер. Одна за другой ленточки взлетали вверх и опускались на воду, как серпантин. Некоторые проносились целые мили, порхая над рекой белыми мотыльками. Пришла пора разделаться с букетом. Посмотрев на него в последний раз, я вспомнила, как счастлива была, когда положила цветы на колени в украшенном лентами «бентли» всего неделю назад. Еще недавно пышные и свежие, бутоны теперь безжизненно опустили полупрозрачные головки. Ах, как же мне хотелось бросить букет в день своей свадьбы!.. Ничего, брошу теперь.
— Давай! — поторопила Эмбер.
Ухватив покрепче стебли, я вытянула руку и швырнула букет за спину с такой силой, что даже привстала на цыпочки. Букет, как пушечное ядро, плюхнулся в воду с глухим всплеском. Я видела, как его уносит течение, как он крутится в водоворотах и воронках, которыми была покрыта поверхность реки. Наверное, через несколько часов его вынесет в открытое море.
— Теперь твоя очередь, — обратилась я к Эмбер.
— Точно! — подтвердила та со злобным смешком. — Я тоже собираюсь изменить свою жизнь! — Она извлекла из сумки замусоленный экземпляр «Правил». Мило улыбнулась, порвала книгу надвое и метнула половинки в воду. — Мне до лампочки, как «завоевать сердце мужчины моей мечты»! — выкрикнула кузина. — И мне наплевать, что я все еще не замужем! — добавила она, доставая «Дневник Бриджит Джонс» и замахиваясь, чтобы отправить его как можно дальше. — Прощай, несчастная Бриджит! — весело воскликнула она, когда книга погрузилась в воды Темзы. За «Дневником» последовала «Чего хотят мужчины». Взлетев высоко в воздух, книга описала круг и медленно пошла ко дну. — Мне плевать, чего хотят эти вонючие мужчины! — орала Эмбер, на удивление проходящей мимо парочке. — Меня волнует, чего хочу я. А я не хочу детей. Я даже не хочу замуж. Но желаю, чтобы мои книги получали призы!
Ага… Больной вопрос. Что бы ей такое сказать? Поделикатнее.
— Может, ты получишь приз за лучшую романтическую историю, — выдала я с искренним восхищением, на что Эмбер ответила убийственным взглядом. Кажется, я угодила пальцем в небо.
— Вообще-то я подумывала о Букеровской премии, — кокетливо заметила она. — Приз «Уитбред» тоже сгодится, не говоря уж о премии «Оранж» за художественную литературу[32]. Ну, разумеется, я не надеюсь получить все три премии, — спохватилась она.
— Конечно, нет, — поддержала я. — Но одну обязательно.
Мы спустились по ступенькам к машине.
— Понимаешь, Минти, мои книги — серьезная литература, — распиналась кузина, открывая дверцу. — Романтические истории — это… — ее передернуло, — коммерция.
— Понимаю, — кивнула я, хотя ни черта не поняла. Никогда не улавливала разницы между серьезной и коммерческой литературой. По-моему, книги делятся на интересные и скучные. Сюжет бывает захватывающим или нет. Роман покупают или нет. И что-то я не замечала, чтобы писания Эмбер хорошо продавались. Нужно было менять тему, потому что говорить об этом с кузиной все равно, что разгуливать по минному полю, но она никак не унималась.
32
Букер — престижная литературная премия, учрежденная в 1968 г. международной корпорацией «Букер‑Макконнел» и присуждаемая ежегодно за роман на английском языке авторам из Великобритании или стран Содружества. Приз «Уитбред»— литературная награда, учрежденная в 1971 г. пивоваренной компанией «Уитбред» и присуждаемая по пяти категориям. Премия «Оранж»— приз, учрежденный в 1997 г. группой женщин‑издателей и телекоммуникационной компанией «Оранж» и присуждаемый женским жюри за книги, написанные женщинами.