Силы небесные! Я не могла сдвинуться с места. Будто приросла к стулу. Англичанин вдруг подошел ко мне и протянул руку:
— Пойдем играть!
Я посмотрела на него. Потом, с большой неохотой, вложила руку в его ладонь.
— Меня зовут Джо, — сказал он, помогая мне встать из-за стола. — А тебя?
— Минти. Минти Мэлоун, — добавила я. — Не Лейн. — Опять в моем голосе появились саркастические нотки.
Думаю, Джо это сбило с толку, потому что во взгляде его промелькнуло недоумение. Хелен уже сидела за столом в компании француза — его звали Пьер.
— Хочешь быть нападающим? — спросил Джо.
— Что?
— Центральным нападающим?
— О нет! Лучше защитником.
— Хорошо. Только не крутить, договорились? — Я в замешательстве уставилась на него. — Не крутить ручки, — пояснил он. — Это нарушение правил. — Я кивнула. — И никаких «бананов».
— А это еще что такое?
— Когда бьешь по мячу с поворотом, и он отклоняется в сторону твоих ворот. Так делать нельзя.
Я посмотрела на фигурки. Двадцать два пластиковых футболиста в красных и желтых свитерах с готовностью уставились в пространство, застыв на металлических тросах. Вид у них был опустошенный и безжизненный, должно быть, как у меня в то мгновение.
Мы схватились за рукояти. Пьер опустил монетку, и появился мяч. Он положил мяч между двумя центровыми, просвистел в свисток, и игра началась. Мяч носился по полю и рикошетил, Пьер и Джо пытались захватить его, и тут мяч попал к моему полузащитнику. Я остановила мяч и передала его Джо. Напряжение стало невыносимым. Джо поддел мяч, поднял рычаг, и… гол! Мяч полетел прямо в ворота.
— Мы отличная команда, Минти, — сказал он. — Здорово!
Я улыбнулась и даже покраснела от гордости. Сама того не ожидая, я воспряла духом. Через две минуты Пьер сравнял счет. Это была моя вина. Я могла бы спасти ворота, но замешкалась и не повернула вратаря вовремя. Теперь понятно, каково было Дэвиду Симену, когда аргентинцы забили сборной Англии пенальти на Кубке мира.
— Мне так жаль, — простонала я покаянно.
— Ничего, — со смехом успокоил Джо. — Мы все равно выиграем.
Джо и Пьер опять схватились в борьбе за мяч, и мое сердце лихорадочно пульсировало. Собраться было невозможно: мяч носился по полю, меня колотило от возбуждения, а Джо не замолкал ни на минуту.
— Чем ты занимаешься, Минти?
— М-м-м… работаю на радио, журналистом, — ответила я, поражаясь, как это можно одновременно играть и разговаривать. — А ты? — Вопрос был задан исключительно из вежливости.
— Я писатель, — сообщил он. — Где ты работаешь?
— На радио «Лондон». Программа новостей «События».
— А, знаю! Текущие новости и репортажи на актуальные темы.
Внезапно полузащитник Хелен так сильно ударил по мячу, что тот резко отскочил от края поля. Пришлось прервать игру на несколько секунд и заняться поисками мяча.
— Мне нравится твоя программа, — сказал Джо. — Все время ее слушаю.
— Значит, ты живешь в Лондоне? — спросила я.
— Когда как. Летом веду курс для начинающих писателей в Париже, но в середине октября вернусь в Лондон. Где ты остановилась?
Интересно, почему он задает так много вопросов? Появилась Хелен с мячом.
— О'кей, передача! — крикнул Пьер.
— Так, где ты остановилась? — повторил Джо, когда мяч снова оказался на поле.
— М-м-м, в отеле «Георг V». — Мне не хотелось объяснять почему.
Он присвистнул и передал мне мяч.
— «Георг V». Ничего себе!
— Мы приехали всего на четыре дня, — пояснила я, двигая вратаря и предотвращая угрозу, исходящую от центрального нападающего Пьера.
— Господи, Минти! — воскликнул Джо. — И когда возвращаетесь?
— Завтра. Завтра утром. — С чего эти расспросы? Мы даже не знакомы. Он ударил по мячу. И забил гол.
— Ура! Два-один! — завопил он и вдруг, ни с того ни с сего, спросил, когда Хелен положила в центр поля новый мяч: — Можно тебе позвонить?
— Что? — оторопела я. Игра возобновилась.
— Можно тебе позвонить? — повторил он. — Когда буду в Лондоне.
Я замялась:
— Не знаю…
— Сразимся в настольный футбол, — предложил он. — В кафе «Кик».
«Как откровенно, — подумала я. — И как удручающе». Он пытался меня подцепить. Очевидно, делал так постоянно. Не успев даже познакомиться толком. Я разозлилась и решила: мне это не нужно. Меня только что бросили у алтаря, боже мой! Не нужны мне никакие звонки. Никогда! Ни разу в жизни! Я не хочу, чтобы мне опять звонил мужчина. Чтобы меня опять унизили. Опять сделали больно.
— Пенальти! — вскричал Пьер.
— Так ты дашь мне свой телефон, Минти? — спросил Джо, передавая мяч.
— Нет.
— Что?
— Нет, — отрезала я, изо всей силы ударив по мячу. И грянул вопль.
— Гол в свои ворота, Минти! — кричали они.
Август
— Хорошо отдохнула, дорогуша? — спросил водитель.
Я поймала такси у вокзала Ватерлоо. Хелен поехала в Холланд-Парк повидаться с родителями.
— Вроде того. Вообще-то, не очень.
— В отпуск ездила?
— Нет, — сказала я. — В свадебное путешествие.
— И где же твой муж?
— У меня нет мужа.
— Нет?
— Нет. Он сбежал.
— Сбежал? — изумился таксист, повернул голову, чтобы рассмотреть меня, и чуть не врезался в столб.
— Да, — подтвердила я. — Прямо из церкви. Так что медовый месяц я провела с подружкой.
— Сбежал из церкви! — Таксист давился смехом и тряс головой. — Чертовщина какая-то! Надеюсь, ты не бросилась вдогонку?
— И не подумала, — буркнула я.
Такси везло меня по пыльным улицам, а я никла, как увядающий цветок. Короткий отпуск подошел к концу. Пора было взглянуть в лицо реальности. Я едва сдержала слезы, когда мы проезжали «Уолдорф». При виде церкви меня чуть не стошнило. С упавшим сердцем я думала о возвращении на работу. Ужас! Как я посмотрю в глаза коллегам? И, ради всего святого, что они скажут? Я стану объектом жалости, мишенью для насмешек. Буду задыхаться от проявлений заботы, корчиться от понимающих взглядов.
Такси свернуло на север и остановилось у дверей моего дома. Взгляд упал на вывеску «Продается». Придется ее убрать: я никуда не переезжаю. И в первый раз я ощутила что-то похожее на облегчение. Мне никогда не хотелось жить в Клапаме. Вот уж о чем не буду жалеть… Невелико удовольствие два раза в неделю тащиться пятнадцать остановок по Северной линии метро. И тут меня кольнуло под ложечкой. Черт, черт! Мне же придется еще забирать свои вещи из его квартиры. Накопилось их там немного. Правду сказать, даже очень мало, хотя мы и были помолвлены. Зубная щетка, старая куртка, несколько книг. Доминик не хотел, чтобы я оставляла у него свои манатки: вдруг Мадж подумает, что мы живем «в грехе». И как же мне забрать свое барахло? Я этого не выдержу. Тут у входной двери я заметила два пухлых пластиковых пакета. К одному из них степлером был прикреплен конверт с надписью «Минти» — знакомый почерк с наклоном в левую сторону. Взяв пакеты, я повернула ключ в замке и оказалась в тиши своей квартиры. Достала нож из кухонного ящика, с бьющимся сердцем вскрыла конверт.
«Минти, я подумал, что тебе так будет легче. Извини, но я знал, что у нас ничего не получится. Без обид?
Всего хорошего, Дом».
Всего хорошего! Всего хорошего? Человек, за которого я еще четыре дня назад собиралась замуж, от которого хотела родить, чьи трусы я стирала — и гладила! — вежливо желает мне «всего хорошего»? Прости, что разочаровываю, Дом, но я обиделась, даже очень обиделась! Если быть честной, обиделась сильнее некуда. Без обид? Да я не прощу тебя до самой смерти! И с какой легкостью он вернул мне вещи! Я еще и вернуться не успела — из медового месяца, — а он уже вышвырнул меня из своей жизни в двух пластиковых пакетиках. Чудовищно! После всего, что он натворил. Утопись я в Сене, ему и то было бы до лампочки!
Ощущая, как внутри просыпается Везувий сдерживаемой ярости, я сорвала куртку, растворила окна и натянула резиновые перчатки. У каждого свой способ побороть стресс: кто-то напивается, кто-то принимает лекарства. Лично я убираю. Тряпку в руки и вперед! Я пропылесосила, вытерла пыль, расставила вещи по полочкам. Вымыла пол, отполировала мебель и постирала белье. В припадке чистоплотности я даже выскребла копоть из духовки и стерла сажу с рам. Три часа гигиенической истерии привели в норму мое кровяное давление.