— Он с женщиной! — Боже милостивый.
— И кто же она?
— Не вижу.
— Дай посмотреть!
Рука Эмбер описала изящный полукруг — она передала мне бинокль через голову Лори.
— Благодарю, мадам! — радостно крикнул Ник Уокер. — Десять тысяч фунтов, молодая леди в зеленом бальном платье. — О нет, нет… — Десять тысяч фунтов, — повторил он. — Кто больше? Десять тысяч фунтов? Цена все еще ниже обычной рыночной цены на полотна Патрика Хьюза.
Эмбер будто током ударило.
— Сядь на руки! — зашипел Лори.
— Цена — десять тысяч фунтов. Почти даром, позвольте сказать… Итак, леди в зеленом платье… Десять тысяч.
— О господи! — простонала Эмбер.
— Раз!
— О нет!
— Два! Десять тысяч фунтов. Последняя возможность. Последний шанс! Десять… тысяч… фунтов… — Эмбер побелела. Ник поднял молоточек. С таким же успехом он мог поднять нож гильотины. — Итак, за десять тысяч фунтов… За десять тысяч фунтов. Еще раз. Раз… два… и… О, благодарю вас, сэр! Десять тысяч пятьсот! Джентльмен с дальнего столика.
— Вот видишь, дорогая, ничего страшного, — усмехнулся Лори.
— Почему бы тебе не заткнуться! — Эмбер так посмотрела на него, будто хотела кремировать на месте. — Кто это рядом с Чарли, Минти? — спросила она.
Я посмотрела в бинокль:
— Не знаю. Лица не видно. — Я разглядела только открытое голубое платье и абрикосово-золотистые волосы. Тут голубое платье и абрикосовые волосы поднялись и направились к выходу из комнаты.
— О боже, она пошевельнулась. Идет к выходу. Наверное, в туалет.
— Быстро за ней! — крикнула Эмбер. — Пошли, Минти, — она схватила меня за руку.
— Двенадцать тысяч фунтов. Джентльмен за дальним столиком…
— О господи, я ее убью, — плевалась огнем Эмбер, когда мы пробирались между столиков. — Украла моего жениха.
— Последний шанс, двенадцать тысяч фунтов. Последний шанс. Самый… последний… шанс… Итак, за двенадцать тысяч фунтов, раз… два… Продано!
Продираясь сквозь двойные двери, мы услышали стук молоточка и взрыв аплодисментов — будто вдруг пошел дождь.
— Туалет там, — указала Эмбер.
Мы слетели вниз по лестнице. В дамской комнате набралась маленькая очередь; женщины шуршали длинными юбками из тафты, болтали, качая головами:
— Видела девушку в голубом платье?..
— Какой позор!..
— Протолкнулась без очереди!..
— Где ее манеры?..
— Наверное, бедняжке стало плохо…
— Скажи лучше, перебрала!..
За деревянной дверью кого-то тошнило. Потом все прекратилось. Раздался звук сливаемой воды. Из туалета вышла Хелен, бледная как привидение. Она прижимала ко рту кусок туалетной бумаги.
— Простите, пожалуйста, — слабым голосом проговорила она, направляясь к раковине. — Я не пьяна. Я беременна.
Смущенное шушуканье смолкло. Хелен умылась холодной водой. Потом посмотрела в зеркало, и мы встретились взглядами.
— О, Минти, — пролепетала она с вымученной улыбкой. — Привет…
Я повернулась взглянуть на Эмбер. Но увидела лишь краешек зеленого шелкового платья, прежде чем дверь захлопнулась за ней с громким, решительным стуком. Естественно, она расплакалась. Не сразу. Сначала ничего не сказала. Просто стояла и ждала у выхода из отеля, пока я забирала в гардеробе наши пальто. Потом швейцар поймал нам такси. Эмбер затаилась на заднем сиденье и всю дорогу молчала, отвернув лицо к окну и озирая невидящим взглядом залитые дождем улицы. Наконец ее прорвало: она горестно всхлипнула и на полпути к Грейт-Расселл-стрит уже рыдала в голос. Эмбер проплакала всю дорогу до Примроуз-Хилл. Я ее не винила. На нее обрушился жуткий удар. В голове словно захлопнулась какая-то дверца. После пяти месяцев ярости и одержимости Чарли наконец-то стал человеком из прошлого.
— Почему ты не отговорила меня делать это? — стонала Эмбер. — Ты должна была остановить меня!
— Я пыталась. Разве ты не помнишь?
— Нет, — выла она. — Да, помню. Припоминаю. О, Минти, — она положила голову мне на плечо, и я почувствовала влагу на своей коже. — О господи, почему я тебя не послушала?! — всхлипывала она. — Мне так плохо.
Мне тоже было плохо. Плохо оттого, что Эмбер страдала — неважно, что она сама навлекла на себя беду. И оттого еще, что она ушла, не сказав ни слова нашим спутникам. Это было невежливо. Ну и что с того, что им платили за вечер? Мне хотелось броситься в зал и предупредить, что мы уходим. Но Эмбер не могла ждать. Ей хотелось выбраться из «Савоя» как можно скорее.
Вернувшись домой, мы устроились на кухне, тихие, словно оглушенные.
— Ты знала? — шепотом спросила Эмбер,
— Понятия не имела. Она мне не сказала.
— А если б знала, — хрипло допытывалась она, — сказала бы мне?
— Нет, — ответила я, минуту подумав. — Нет, совершенно точно. Только в самом крайнем случае. Чтобы удержать тебя от похода на бал, сказала бы. Но я была не в курсе. Долгое время вообще думала, что ей нравится Джо.
«Алло!» — проскрипел Педро. Я пошла в коридор и взяла трубку. Это был Лори.
— Извини, что мы так неожиданно ушли, — сказала я. — Эмбер стало нехорошо. Подожди минуту… — Я закрыла ладонью трубку. — Лори хочет с тобой поговорить. — Эмбер склонилась над кухонным столом и покачала головой.
— Она тебе перезвонит, — сообщила я.
— Еще чего! — фыркнула она.
— Лори за тебя волновался, — укорила я. — По-моему, очень мило, что он позвонил. В конце концов, это не входит в его обязанности.
Она не ответила. Только посмотрела на меня, странно, не мигая.
— Не зря я потратила деньги, — прошептала она.
— Что?
— Не зря я потратила деньги, — повторила она и засмеялась, горьким, безрадостным смехом. Ну и вечерок. Эмбер была в прострации. И я не меньше нее.
— Извини, — все твердила Хелен. Прошло два дня, и мы встретились у нее в магазине. — Я просто не могла признаться тебе. — Ее пальцы ловко продевали стебли красных фрезий и белых роз сквозь покрытую мхом основу. — Я не знала, как мне быть, — продолжала она, подрезая и расщепляя кончики стеблей. — Не хотела, чтобы дошло до Эмбер. Я понимала, как ей будет больно, как она разозлится. Честно говоря, боялась, что она выкинет какой-нибудь фортель. Понимаю, она твоя двоюродная сестра… Но, Минти, ты сама знаешь, что она за человек.
— Да, — ответила я. — Знаю.
— Поэтому я не могла тебе ничего рассказать.
— Я бы ей не сказала. — Признаться, объяснения Хелен меня немного обидели. — Я не болтушка, ты же знаешь.
— Честно говоря, я никого не хотела посвящать в свои дела, — призналась она. — Не знала, как все пойдет.
— Как вышло, что ты снова встретилась с Чарли?
— Он зашел в магазин. Через несколько дней после того, как мы с тобой вернулись из свадебного путешествия. Не знал, что я хозяйка, просто проходил мимо и решил послать Эмбер цветы.
— О да, — вздохнула я, вспомнив тот прощальный букет розовых роз.
— После разрыва он чувствовал себя ужасно, пусть и знал, что поступает правильно. Казалось, он был рад видеть меня снова, хотя на свадьбе мы не обменялись и парой слов. Кроме того, за прошедшую неделю случилось столько всего… Ему просто хотелось выговориться. И он пригласил меня пообедать. А через несколько дней — поужинать. Так все и закрутилось.
— Понятно, — отозвалась я, теребя увядшую гвоздику. — Вот почему ты так… отдалилась от меня.
— Да. Из-за Чарли. Мне было очень неловко. А шесть недель назад я забеременела. Это вышло случайно. Я была в отчаянии. Волновалась, что он подумает, будто я расставила ему ловушку. Поэтому ни с кем и не разговаривала, пока не разобралась, что делать. Я решила все рассказать, и он принял новость с восторгом. Он был так счастлив, что пригласил меня в Париж на выходные и сделал предложение.
— Ага!.. Так вот зачем ты поехала в Париж. Почему же держала в секрете вашу помолвку?
— Чарли не хотел обидеть Эмбер, вот почему. Ни одна живая душа об этом не подозревала. Мы не давали объявления в газету. Но теперь это уже не секрет, так что какая разница.
— Понимаешь, я‑то списывала все странности на то, что тебе нравится Джо.
— С какой стати это взбрело тебе в голову?
— Ты купила его книгу и так восторженно о нем рассказывала.
— Он очень приятный человек, Минти. Очень надежный, — многозначительно добавила она. — Творческая личность, симпатичный и веселый.