— Не хочу, чтобы он воображал, будто я о нем вспоминаю, — она деланно рассмеялась, — не говоря уж о том, чтобы увековечить его в произведении искусства.
— Не думаю, чтоб он расстроился.
— И теперь, зная, какой он мелочный, бесхребетный червяк, я думаю: мне еще повезло. Минти, на меня снизошло озарение. У меня открылись глаза. Чарли был нормальным парнем, но несколько скучноватым. На самом деле мне нужен яркий мужчина.
— Яркий?
— Да, — с этими словами она зажгла гирлянду и засмотрелась на мигание разноцветных огней. — Остроумный мужчина. Вот кто мне нужен. Парень, с которым было бы весело.
— Ты абсолютно права, — кивнула я.
«Алло», — прокричал Педро, услышав телефонный звонок. «Алло!» — повторил его скрипучий голос. Эмбер сняла трубку.
— Да, — проговорила она. — Кто?.. О боже… Неужели опять ты? — Эмбер картинно закатила глаза. — Послушай, — жеманничала она, — и сколько раз тебе говорить? Нет… Нет, я не хочу с тобой поужинать. У меня есть дела поинтереснее… Какие? Как ты смеешь! — Она опять закатила глаза к потолку. — Я роман пишу… Нет, не про тебя. Знаешь, как много народу хотят попасть на страницы моего романа? У меня целая очередь… Ну, если хочешь быть положительным героем, надо ждать два года, если отрицательным, боюсь, не меньше трех… Да, я уверена, что не нуждаюсь в твоей приятной компании… Нет, мне даже ни капельки не хочется. Вообще, мне кажется, ты наглеешь, особенно после того, как вел себя в «Савое»… Да-да, я понимаю, что на этот раз будет бесплатно… Да… Да, согласна, двести фунтов — большая скидка. Но боюсь, тебе придется сделать это заманчивое предложение кому-нибудь еще, потому что меня оно не интересует. Понял? Огромное спасибо за звонок. Счастливого Рождества!
— Бывают же люди! — хихикнула она, вернувшись в гостиную, и раздраженно вздохнула: — Как только Лори взбрело в голову, будто я захочу иметь что-то общее с парнем, который сдает себя в наем разным теткам со странностями!
Январь
— Эмбер? — позвала я, поворачивая ключ в замке. Был первый день нового года. — Есть кто живой? — Странно. Эмбер говорила, что все Рождество будет дома работать над книгой. Где же она? — Эмбер! — еще раз окликнула я. Тишина. Чертовски странно.
Педро спал в своей клетке, сунув голову под крыло. В квартире было тихо. Может, она работает наверху, и не слышала, как я вошла? Или отлучилась куда-нибудь? Но ее пальто висело на крючке. Я распахнула дверь в гостиную. Телевизор работал. Перед ним, обливаясь слезами, сидела Эмбер. На экране коричневый лопоухий кролик лежал на операционном столе в кабинете ветеринара. Камера приблизилась и показала крупным планом заднюю лапку, очевидно сломанную. Оператор отодвинулся назад, и в кадре появился Рольф Харрис.
«Что ж, бедный маленький Пушок попал в переделку, — радостно заявил Рольф в камеру. — Столкновение с соседской газонокосилкой не прошло даром».
— Ох-ох, — тихонько всхлипывала Эмбер. «Левая лапа сломана в двух местах. Боюсь, у нас плохие новости. Возможно, придется даже делать ампутацию».
— О нет! — простонала Эмбер. На щеках темнели потеки туши, подбородок морщился от рыданий.
Ветеринар сделал кролику укол, и тот одеревенел. Я тихо опустилась на стул.
«Выживет ли Пушок — вот в чем вопрос! — задушевно проговорил Рольф, поправляя на носу очки. — Лично я бы не поручился за хороший исход. Иногда зверьки не приходят в себя после наркоза, — доверительным шепотом комментировал он. — Их хрупкий организм попросту не выдерживает. Поэтому нам, ребята, предстоит напряженное ожидание…»
— Я не могу смотреть на это, — произнесла Эмбер и встала. — Скажешь мне, что с ним случилось, ладно, Минти? — Ступеньки лестницы проскрипели под ее ногами.
«А пока, — резвился Рольф, — давайте посмотрим, как живется нашему кенгуру Вилли в заповеднике после драки с кабаном Пэтом…»
— Все в порядке, Эмбер, — крикнула я через пять минут. — Кролику уже лучше.
Она приоткрыла дверь.
— Кролику уже лучше, — повторила я.
— Он жив?
— Да.
— А они сделали… — дрожащим голосом выговорила она.
— Нет, — успокоила я. — Его лапка в порядке. В нее вставили два стальных стержня — стала как новенькая, он снова скачет. Иди, сама посмотри.
Она бегом рванула вниз по лестнице и приклеилась к экрану, сжимая в руке промокшую салфетку. Пушок, слегка прихрамывая, робко прыгал в своем загончике.
— Слава богу, — выдохнула кузина. — Слава богу. — Она улыбнулась и вытерла слезы. «Как они с Педро похожи», — подумала я, когда на экране появились титры. Никогда не видела более сентиментальной старой птицы.
— С Новым годом тебя! — поздравила я.
— Да, с Новым годом! — просияла Эмбер. От печали не осталось и следа. — Как провела Рождество? — спросила она, выключая телевизор и принимая у меня пальто.
— Нормально, — ответила я, и мы пошли на кухню. — Тихо, правда. Мама все время торчала в кризисном центре — раздавала индейку бездомным. Так что мы с папой были вдвоем.
— О… — протянула Эмбер.
— Вообще-то, они поругались, — призналась я, пока Эмбер ставила чайник. — Папа сказал маме, что это у него кризис на Рождество, но ей было все равно. Она наотрез отказалась приходить домой.
— Минти, — заинтересовалась Эмбер, — почему тетушка Димпна прямо-таки одержима добрыми делами?
— Понятия не имею, — ответила я. — Может, потому, что святая Димпна — покровительница умалишенных? Наверное, дело в этом. А может, у нее мозги не на месте. Я знаю только одно: папа уже на пределе. Он угрожал ей разводом.
— О господи!
— Да ладно, он вечно пугает, что разведется. Чаще всего в шутку. Но сейчас, когда папа вышел на пенсию, я не уверена, шутит ли он.
— О боже.
— Он очень несчастен: мама вообще дома не появляется.
— Чем же он занят?
— Ходит в гольф-клуб. Читает. Слушает радио. На самом деле он уже дошел до ручки. Говорит, что не хочет и в старости жить один.
— Я его понимаю.
— Он не против благотворительности, — пояснила я. — Но считает, что у мамы должно оставаться время на семью.
— Бедный дядюшка Дэвид, — пробормотала Эмбер, наливая мне кофе. — Знаешь, тетя Димпна мне напоминает миссис Джеллиби из «Холодного дома» [54], — со знанием дела продолжала она. — Эта ненормальная собирала деньги для голодающих в Западной Африке, пока ее дети умирали с голоду и бегали в лохмотьях. Замечательная книга «Холодный дом», — с умным видом ораторствовала она. — Гневное обличение общества, развращенного жадностью, лицемерием и преступлениями. Шедевр литературы. — Слушая Эмбер, я подумала, уже не в первый раз, до чего же интересно она рассказывает о классической литературе: можно слушать хоть целый день. Странно, что такой умный и проницательный критик пишет жуткую чушь.
— А я даром времени не теряла! — похвасталась она. — Та-да-да! — Эмбер торжественно водрузила на кухонный стол свою последнюю рукопись. — Позвольте с гордостью представить: «Животная страсть»!
— Боже, ты закончила книгу… Мои поздравления! «Ничего себе!» — проснувшись, прокричал Педро, моргнул, встрепенулся и принялся чистить перышки.
— Работала как проклятая все Рождество, — возбужденно делилась Эмбер. — По двенадцать часов в день. Настроение поднялось, появились силы и вдохновение. И мне кажется, уж эта книга станет настоящим прорывом.
Итак, мы откупорили бутылку шампанского, чтобы отпраздновать завершение девятого романа Эмбер и начало нового года, который принесет нам… Мы и сами не знали что. Кто-то в новом году выйдет замуж и родит ребенка. Хелен, например. «А также сотни и тысячи других счастливиц», — думала я, изучая свадебную колонку «Таймс». Это время года всегда богато на помолвки, впрочем, как и разводы. Рождество — переломный период, когда жизнь круто поворачивается, к худшему или лучшему. Я рассеянно просматривала объявления о предстоящих свадьбах. Мистер Р. Макдональд и мисс Б. Кинг, мистер С. Бингли и мисс А. Брэдфорд, мистер Дж. Коллинз и мисс Л. Харпер, мистер Т. Феркин и мисс К. Фрог. Я лениво скользила взглядом по строчкам. Паркер и Нолл, Маркс и Спенсер, Харви и Николз, Фортнум и Мейсон, бла-бла-бла. Как же их много… Уайтс и Лилли, Ид и Рейвенскрофт, Лоран и Перье, Лейн и Парк [55] …
Лейн? Сердце бешено забилось, кровь прилила к лицу. «Состоялась помолвка Доминика, единственного сына мистера Н. Лейна из Южного Бирмингема и миссис М. Лейн из Саттон-Колдфилд, — прочитала я, — и Вирджинии, старшей дочери мистера и миссис С. Парк из поместья Хайвью, Мелтон-Моубрей, Лестершир». Доминик? Помолвлен? Теперь настала моя очередь разрыдаться.