– Минти! – поразился Джек. – Я и не думал, что ты знаешь такие слова.
Остановившись на минутку, я подумала: «Действительно, я никогда не ругаюсь. Сама на себя не похожа. И что это со мной в последнее время?»
– Хотя ты права, – рассудительно добавил он. – Полностью с тобой согласен. Но, к сожалению, в ее контракте написано, что мы должны приезжать к ней домой. Нельзя злить миссис Счастливая Попка, сейчас не самое подходящее время.
И вот через пару часов я опять стояла на пороге особняка в Хампстеде. Красавица Франсуаза проводила меня в дом, поглядывая, как мне показалось, с сочувственной улыбкой.
– Как поживает БМВ? – в шутку спросила я.
– БМВ? Какой БМВ? Я езжу на старом мотоцикле.
– О, простите, наверное, что-то перепутала, – извинилась я.
– Привет, Арабелла! – мяукнула миссис Прэтт.
– Араминта.
– Вы читали мою статью на этой неделе?
– М-м-м, нет. К сожалению, – соврала я. – Совсем нет времени.
В руках у нее была крошечная сумочка, похожая на висячий замок. Ситронелла проводила меня в кабинет.
– Франсуаза, чаю! – приказала она, звонко хлопнув пухлыми ладонями. Пальцы у нее были как сардельки. Подключая магнитофон, я рассказывала ей о статистике бесплодия: одна из шести женщин не может забеременеть и нуждается в лечении. Основные причины – спайки фаллопиевых труб, качество спермы, расстройства яичников, действие алкоголя и сигарет. На самом деле мне хотелось, чтобы Ситронелла поразглагольствовала о моральном аспекте искусственного оплодотворения. Имеют ли врачи право играть в Бога и применять научные методы, вмешиваясь в естественный, природный процесс? Мне хотелось поговорить о донорах спермы и яйцеклеток, о риске рождения близнецов и тройняшек. Раскрутив провод, я нажала на «запись».
– Когда я вижу женщин, неспособных иметь детей, у меня болит душа, – с сочувственной улыбкой заговорила Ситронелла. – Понятно, что среди тех, кто обращается за лечением, лишь единицы смогут зачать.
– Вообще-то, пятнадцать процентов, – поправила я. – Не сказала бы, что это единицы, если вероятность естественного зачатия – тридцать процентов.
– О! – у нее был недовольный вид.
– А в некоторых клиниках, например в клинике Годфри Барнса, процент зачатий равен двадцати пяти.
Ситронелла пропустила мимо ушей эту информацию, очевидно предпочитая, как и Эмбер, видеть только плохое.
– Сейчас я поведаю радиослушателям маленький секрет, – пообещала она. – Моя малышка Сьенна тоже появилась на свет... не так сразу.
– Правда? – поинтересовалась я из вежливости, подавляя зевок. Мне было до лампочки, как появилась на свет малышка Сьенна.
– Да, – подтвердила Ситронелла. – Ничего не бывает просто так. Я тоже какое-то время билась в агонии бездетности. – На ее лице промелькнуло выражение героического страдания.
– О боже!
– Но я нашла избавление не в пробирке, не в чашке Петри, – промолвила она наставительно. – Не в шприце, полном зловещего, сильнодействующего зелья. Нет. Решение просто. Вот оно! – Жестом фокусника Ситронелла откуда-то извлекла красный корсет в рюшечках и пояс для чулок и принялась размахивать им в воздухе. Корсет заставлял вспомнить наряды танцовщиц «Фоли-Бержер», нарисованные Тулуз-Лотреком после изрядной порции абсента. – При помощи этого корсета мы и зачали Сьенну, – продолжила она, застенчиво хихикая. – Сейчас я расскажу все в подробностях...
– Нет-нет, в этом нет необходимости, – испугалась я.
– Красный атласный лиф на косточках, – я уставилась на ее плоскую грудь, – с соблазнительно глубоким вырезом. – Представить что-то менее соблазнительное, чем Ситронелла в этом лифе, было выше моих сил. – У корсета множество сексуальных деталей, например эти хлястики. – Она подергала два хлястика на груди. – И бретельки из перьев марабу. Когда я рассказала подруге о нашей проблеме, она посоветовала мне купить новое белье, – поделилась Ситронелла. – Я заказала это чудо по каталогу Энн Саммерс, и... – она захихикала, – фокус удался. Не прошло и трех лет, как у нас появилась малышка Сьенна, поэтому я настоятельно рекомендую слушателям последовать моему примеру.
– Чудесная история, – промямлила я, про себя жалея Ситронеллу: ей пришлось нацепить сексуальное белье, чтобы заставить мужа выполнять супружеские обязанности. – Тем не менее, – продолжала я вкрадчиво, – хотелось бы поговорить о моральном аспекте лечения бесплодия, а не о вашем сексуальном опыте. – Я мечтала поскорее покончить с интервью и убраться к чертям. Наконец, мне удалось вытянуть из нее пару членораздельных фраз.
– Я не одобряю женщин, которые обращаются в клиники искусственного оплодотворения, – отрезала она. – Существует слишком много этических проблем. Но вряд ли это заботит бедных-бедных женщин, которые уже отчаялись забеременеть.
– Думаю, женщинам не стоит забивать голову этическими вопросами, – заявил профессор Годфри Барнс. – Меня это не волнует! – откровенно признался он. – Мне наплевать на мораль!
Сидя в крошечной приемной его клиники недалеко от Камден-сквер, я восхищалась этим человеком, свободным от предрассудков. «Получится прекрасное интервью», – думала я, наблюдая, как крутится кассета. Барнс прямо выкладывал свое мнение – никакой лицемерной уклончивости. Некоторые мямлят, тянут канитель: «С одной стороны то... с другой стороны это. Все зависит от обстоятельств... бла-бла-бла». Уснуть можно. Барнс рубил с плеча. И к тому же был безумно привлекателен.
– Мой девиз: да будет жизнь! – провозгласил он с громовым хохотом. – Моя работа – помогать детям появиться на свет. Фантастика. Я была в восторге. На самом деле, я чувствовала себя потрясающе, в первый раз за многие месяцы, а ведь мы даже не флиртовали. Было бы непрофессионально заигрывать с героем программы. И потом, я еще не готова с кем-то заигрывать. Не оправилась пока от истории с Домиником. Нет, я определенно не буду с ним кокетничать. Ни в коем случае. Тем не менее, я похвалила себя за то, что надушилась, сделала макияж и надела свой самый красивый костюм от «Фаз эйт» с маленьким боковым разрезом на юбке. Встряхнув волосами, я поближе подвинула микрофон.
– Значит, вы помогли забеременеть многим женщинам? – задала я провокационный вопрос. Шутка пришлась ему по вкусу – его красивое лицо расплылось в широкой улыбке.
– О да! – ответил он, проводя рукой по густым рыжим волосам. – Я помог зачать сотням, сотням женщин. Посмотрите сами! – Он указал на доску для объявлений, которая была сплошь увешана фотографиями младенцев. Груднички в фас и профиль, купающиеся и восседающие на высоких стульчиках, в колясках и на коленях у родителей, в голубых комбинезончиках и крошечных розовых платьицах. Двойняшки и тройняшки. Мальчики и девочки. Сияющий Барнс смотрел на них с почти отцовской гордостью.
– Вы сравниваете себя с Богом? – осведомилась я с улыбкой. – О вас часто так говорят.
Он снова расхохотался, и я тоже не удержалась. Какой обаятельный, приятный мужчина! «Слава богу, догадалась подкрасить ресницы», – подумала я, заглядевшись в его веселые зеленые глаза.
– Бог – творец, – ответил он. – Я же просто творческий человек. И не забывайте, наши клиентки выкладывают кругленькую сумму. Лечение от бесплодия – дорогое удовольствие.
– Вам не приходило в голову, что женщины не должны платить за это? – спросила я. – Каждый из «ваших» младенцев – если можно так выразиться – стоит от пяти до десяти тысяч фунтов.
– Нет ничего плохого в том, чтобы заплатить за операцию по пересадке сердца, – парировал Варне. – Или замене бедренного сустава. Я считаю, что неспособность зачать всего лишь расстройство, поддающееся лечению. – Он взял чистую пробирку и стал катать ее между ладонями. – Какая разница, платят мне за лечение женского бесплодия или за установку кардиостимулятора? В последнем случае врач продлевает человеку жизнь. Я способствую ее зарождению.
– И последний вопрос: чему вы обязаны столь высокой долей успешных операций?
Он опять расхохотался, при этом в уголках глаз и рта обозначились мягкие морщинки. Внезапно выражение его лица изменилось. Он как будто засомневался и даже сконфузился: