Трайнейр несколько мгновений пристально смотрел в глаза Дачарна, потом медленно кивнул. Дачарн не сомневался, что Трайнейр без малейшего колебания пожертвует мальчиком, если решит, что так будет лучше. Но, по крайней мере, у Канцлера было достаточно сострадания, чтобы оставить скорбящего мальчика в покое, пока это не станет целесообразным. Возможно, Клинтан тоже так думал, но лично Дачарн никогда не сомневался, что позиция Клинтана было результатом безразличия — или даже самодовольного удовлетворения тем, как удачно сработало убийство отца мальчика — а не хоть какого-то беспокойства о юном Дейвине.
— Хорошо, — произнёс Трайнейр вслух. — Я набросаю послание Корису, в котором изложу наше признание Дейвина и предложу способы, которыми Корис и князь могли бы помочь нам против убийц его отца. Разумеется, я разошлю черновик всем вам, прежде чем отправить его, — добавил он, бросив на Клинтана многозначительный взгляд.
Этот взгляд отскочил от брони Великого Инквизитора, даже не поцарапав краску.
— А пока, — вставил Мейгвайр, — я должен признать, что я немного обеспокоен тем фактом, что, как ранее отмечал Замсин, погода сильно затруднит нашу способность общаться в ближайшие несколько пятидневок.
— В каком смысле обеспокоен? — спросил Дачарн.
— Я не очень волнуюсь о нашей способности координировать наши планы в других местах, — сказал Мейгвайр. — Наши существующие инструкции достаточно подробны, так что, вероятно, они не потребуют больших изменений. И я думаю, мы все согласны с тем, что отступники вряд ли предпримут какие-либо крупные операции на материке до следующей весны. Так что вряд ли нам придётся реагировать на какие-то срочные военные кризисы.
— Ты имеешь в виду какие-нибудь ещё срочные военные кризисы, — пробормотал Клинтан голосом, уровень которого был тщательно рассчитан, чтобы быть едва слышным. Губы Мейгвайра на мгновение сжались, но он продолжил, как будто Великий Инквизитор ничего не говорил.
— Что меня беспокоит, — сказал он, — так это то, что произойдёт здесь, в Храме и Зионе, когда зима действительно наступит. Всегда существует тенденция… замыкаться в себе после первого сильного снегопада.
В глазах Клинтан промелькнуло нечто, что можно было бы назвать невольным — и удивлённым — уважением, и Дачарн обнаружил, что разделяет удивление Великого Инквизитора. Обычно никто не ожидал такого замечания от Аллайна Мейгвайра. Хотя, подумал Главный Казначей мгновение спустя, осознание Мейгвайром своего ослабленного положения могло бы объяснить это.
Как метко заметил Мейгвайр, как только зима приходила в Зион, интересы Храма, как правило, переключались в основном на чисто внутренние дела. Связь с внешним миром замедлялась, становилась менее надёжной, а вместе с ней замедлялся и ритм жизни Матери-Церкви. Викарии и архиепископы, живущие в Зионе, обычно использовали это время, чтобы отшлифовать свои союзы и наверстать упущенное в бумажной работе и рутинных административных делах. А вражда и домашние обиды друг на друга, как правило, в соперничающих фракциях иерархии становились много острее.
Но эта зима обещала отличаться от предыдущих. Эту зиму предстояло провести в тревоге, размышляя над Кафедральным Посланием Великого Викария Эрика о последствиях для будущего. Очевидно, непрерывная череда триумфов Черис окажет огромное влияние на эти размышления, как и любую потенциальную критику руководства «Группы Четырёх». Обычно сонная зима обещала быть какой угодно, только не спокойной, с потенциально ужасными последствиями для «Группы Четырёх».
Или, по крайней мере, для её самого уязвимого члена.
— О, я думаю, мы найдём, чем занять себя, — сказал Клинтан, и что-то в его тоне привлекло внимание Дачарна. Свет в глазах Клинтана был не просто уверенным, а предвкушающим. Свет человека, жадно предвкушающего угощение, которое он сам себе пообещал.
Крошечные ледяные иголочки, казалось, затанцевали вверх и вниз внутри костей Дачарна. Возможно ли, чтобы…