На самом деле, она знала, что сентябрьская ночь в действительности была лишь немного более прохладной для черисийского восприятия Кайлеба. К тому времени, как наступит зима, всё станет намного хуже, и она это тоже знала. Точно так же, как она знала, что во время карьеры Кайлеба в Королевском Черисийском Флоте, его корабль заплывал в воды, столь же холодные, как и всё, с чем ему предстояло столкнуться здесь, в Черайасе.
«Что ни на йоту не уменьшает удовольствия дразнить его по этому поводу», — призналась она себе. — «Кроме того, мы оба будем дорожить теплом нашей постели до того, как весной растает лёд».
— На самом деле, — сказал Кайлеб, обдавая её ухо мягким и тёплым дыханием. — Я готов признать — не при свидетелях, заметь, а исключительно наедине, — что эта конкретная кровать имеет довольно много «за», чтобы её рекомендовать.
— В самом деле? — Она приподнялась на локте, чтобы заглянуть ему в глаза. — И что же, скажите на милость, это могут быть за «несколько вещей»?
— Ну, — рассудительно ответил он, протягивая палец, чтобы нежно нарисовать кружок вокруг одного из её сосков, — во-первых, она достаточно большая. Я не могу сосчитать, сколько кроватей я видел, которые были просто слишком короткими. Твои ноги свисают с одного конца, или твоя голова свисает с другого. И она, к тому же, очень мягкая. Эта особенность всегда важна. Иногда матрасы набивают соломой или даже старой кукурузной шелухой, а это никогда не бывает очень приятно. Простыни тоже хороши, теперь, когда я думаю об этом, и вышивка на наволочках первоклассная. Возможно, не совсем соответствует черисийским стандартам, но, учитывая ограничения, доступные декоратору, вполне удовлетворительно. Ещё есть…
Он умолк, так как его жена бесстыдно воспользовалась его собственным обнажённым состоянием.
— Ну-ну! — поспешно сказал он, когда её хватка усилилась. — Давай не будем делать ничего такого, о чём мы оба пожалеем!
— О, я не собираюсь делать ничего такого, о чём потом пожалею, — заверила она его с шаловливой улыбкой.
— Ну, в таком случае, полагаю, я должен также добавить, что самая важная особенность всей этой кровати заключается в том, что я в ней не один, — сказал он.
— Это движение в правильном направлении, — сказала она. — Не совсем по чизхольмским стандартам, возможно, но, учитывая ограничения, доступные говорящему, почти удовлетворительное.
— Всего лишь «почти»? — требовательно спросил он возмущённым тоном.
— В данный момент именно я имею право выдвигать свои законные требования… помимо всего прочего, — игриво заметила она.
— О, хорошо. — Он широко улыбнулся, подхватил её на руки и прижал к себе. — Полагаю, я могу пойти дальше и признать, что это вторая по красоте кровать, в которой я когда-либо был за всю свою жизнь. Надеюсь, ты простишь меня, если в Теллесберге у меня всегда найдётся особо тёплое местечко для нашей постели.
— О, — она медленно и тщательно поцеловала его, — полагаю, я смогу простить тебя за это. В конце концов, я тоже так считаю.
Несколькими часами позже они сидели бок о бок в гостиной своих апартаментов, глядя в окно на полированный серебряный диск луны, плывущий по небу из иссиня-чёрного бархата. Глядя на мерцающие звёзды, Кайлеб медленно покачал головой.
— Трудно поверить, что каждая из этих звёзд такая же большая и яркая, как наше собственное солнце, — пробормотал он.
— Поверить в это труднее, чем поверить в то, что Мерлин — девятисотлетняя женщина? — спросила Шарлиен, положив голову ему на плечо.
— Вообще-то, да. — Кайлеб улыбнулся. — В конце концов, я всегда могу просто вернуться к мысли, что Мерлин действительно волшебник, что бы он ни говорил!
— Идиот, — ласково сказала она, протягивая руку, чтобы дёрнуть его за уже полностью сформировавшуюся бороду.
— Тебе она нравится? — спросил он. Она посмотрела на него, и он пожал плечами. — Я имею в виду бороду. Тебе она нравится?
— Щекочет в некоторых совершенно неподходящих местах, — строго сказала она. — И я не хочу, чтобы это вышло из-под контроля. Никаких больших косматых бакенбард, как ты понимаешь. Но с этой оговоркой, я думаю, я могу это выдержать.