— А вот и звонкое одобрение, если я его когда-нибудь слышал, — криво усмехнулся он.
— Ну, к этому придётся привыкнуть, — заметила она.
— Почти так же, как привыкнуть к мысли, что Корисанд теперь часть Черисийской Империи? — спросил он, и выражение его лица стало более серьёзным.
— Полагаю, это зависит, в конце концов, от того, насколько полно Корисанд является частью Империи, — сказала она, и выражение её лица соответствовало его лица. — В конце концов, на данный момент присяжные ещё не пришли к единому мнению.
— Это верно, — согласился он. — Хорошая новость заключается в том, что, по-моему, Тартарян и Каменная Наковальня теперь искренне убеждены, что я не отдавал приказа убить Гектора. Имейте в виду, я не думаю, что Каменная Наковальня хотел, чтобы его убедили, но у этого человека есть довольно существенная черта честности, и его сын много работал, чтобы привести его в чувство.
— Значит, ты убежден, что они намерены соблюдать условия мирного соглашения?
— Мерлин показал тебе те же самые «снимки» со своих СНАРКов, что и мне, любимая. Это означает, что твоё предположение столь же хорошо, как и моё. На данный момент, однако, я должен сказать, что думаю, что ответ — да. Не думаю, что он им нравится. Если уж на то пошло, будь я на их месте, мне бы это тоже не понравилось. Но они достаточно умны, чтобы распознать неизбежное, когда видят его.
— Тот факт, что ты гарантировал личную безопасность Дейвину, независимо от того, сохранит он трон или нет, не повредил, — проницательно заметила Шарлиен.
— Может, и нет. Но это и не помогло бы, если бы они не решили, что могут доверять мне в том, что я сдержу своё слово, пока они держат своё. И что бы они ни думали или ни намеревались делать, когда речь идёт о мирном урегулировании, они и остальная часть Совета в данный момент сидят на спине особенно раздражённой хлещущей ящерицы. Что бы ни случилось, им придётся нелегко, и есть очень ограниченное количество вещей, которые мы можем сделать, дабы помочь, не ухудшая ситуацию.
Шарлиен рассудительно кивнула. Одной из главных причин, по которой Кайлеб вернулся в Черайас, было дать сэру Корину Гарвею, Тартаряну, Каменной Наковальне и остальным членам Корисандийского Совета, которые технически действовали совместно в качестве регента князя Дейвина, возможность восстановить и поддерживать порядок в Корисанде без его собственного присутствия, которое тревожило Храмовых Лоялистов и их корисандийских союзников-патриотов и могло сплотить оппозицию. Он оставил достаточно морпехов под командованием генерала Чермина, как официального имперского вице-короля новой провинции Корисанд, чтобы держать под контролем ситуацию, по крайней мере, в городе и герцогстве Менчир, если дела пойдут совсем плохо, но это был определённо не тот способ, которым он или Шарлиен хотели установить своё правление в Корисанде.
— Будут какие-то восстания, Кайлеб, — сказала Шарлиен через мгновение. — Ты ведь знаешь это, не так ли?
— Да, — вздохнул он. — Это неизбежно, учитывая тот факт, что мы одолели Корисанд силой оружия, а не через взаимные договорённости, как это было в случае Изумруда. Или даже Зебедайи, если уж на то пошло. Будет кто-то, кто попытается «вышвырнуть этих иностранцев вон», будь то из-за подлинного патриотизма или как средство поиска личной власти для себя. А религиозный аспект только усугубит ситуацию. Я не питаю никаких радужных иллюзий относительно того, какими послушными и добродушными будут наши новые корисандийские подданные, Шарли. Но, по крайней мере, Тартарян и оба Гарвея хотят ограничить кровопролитие в Корисанде настолько, насколько они могут это сделать, и они знают, что в конечном счёте у нас есть огневая мощь — и достаточно военно-морских сил — чтобы подавить почти любое восстание, которое может быть поднято. Они, конечно, знают, что мы не хотим этого делать, но они знают, что мы можем, если мы будем вынуждены. Более того, они знают, что мы это сделаем.
Лицо императора Кайлеба было жёстким и решительным, и, глядя на него в лунном свете, Шарлиен поняла, что её собственное выражение совпадает с его. Никто из них не хотел кровопролития, которого можно было избежать. Никто из них не хотел видеть сожжённых городов, казнённых за измену своему новому императору и императрице. Ни один из них не хотел, чтобы его заставляли прибегать к жёстким мерам подавления, которые были закреплены в сэйфхолдийских правилах войны для завоёванных провинций. Но, учитывая угрозы, окружавшие их со всех сторон, и долгую историю вражды корисандийцев с Черис и Чизхольмом, ни один из них не стал бы колебаться, если бы в этом возникла необходимость.