— Конечно, я согласен с вами, Ваша Светлость, — сказал Рейно. — Однако у меня есть… тактическая оговорка, скажем так.
— Что за оговорка, Уиллим? — Глаза Клинтана слегка сузились, но Рейно, казалось, не заметил этого, продолжая говорить со всё тем же спокойным, слегка задумчивым тоном в голосе.
— Всё, что вы только что сказали о контроле времени, в течение которого эти показания будут обнародованы, кажется мне абсолютно достоверным. Но мы с вами привыкли иметь дело с прагматичными, часто неприятными обязанностями и ответственностью, присущими попыткам вернуть павших к Лангхорну и Богу. Если — когда — мы получим признания отступников, некоторые люди будут удивляться, почему мы не сделали эти признания публичными немедленно. Некоторые из этих вопросов будут совершенно искренними и законными, от людей вне Управления Инквизиции, которые просто не понимают, что иногда спасение грешника — это только первый шаг в борьбе с большим злом. Но будут и такие, Ваша Светлость, кто воспользуется любой задержкой, чтобы дискредитировать всё, что мы скажем. Они будут утверждать, что кающиеся были принуждены, что их признания ненадёжны.
— Без сомнения, ты прав, — согласился Клинтан. — На самом деле, та же мысль приходила и мне. Но как только я об этом подумал, то понял, что волновался напрасно.
— Волновались, Ваша Светлость?
— Да. — Клинтан кивнул. — Я не сомневаюсь, что как только ты доведёшь этих людей до состояния исповеди и раскаяния, мы обнаружим, что многие из извращений и мерзостей «Церкви Черис» ещё хуже — ужасающе хуже, в некоторых случаях — чем всё, что мы могли бы обоснованно заподозрить отсюда. Несомненно, как кропотливый и тщательный страж истины, каким я всегда тебя знал, ты будешь настаивать на том, чтобы подтвердить как можно больше этих возмутительных утверждений, прежде чем обнародовать их. Никогда не стоит предлагать такие шокирующие возможности, если впоследствии окажется, что еретики лгали вам. Так что, очевидно, пока мы не получим этого подтверждения, мы не сможем представить наши выводы Совету Викариев… или гражданам Сиддармарка, которые ошибочно полагают, что Кайлеб, Стейнейр и другие должны иметь по крайней мере какие-то веские основания на их стороне.
— Я понимаю, Ваша Светлость, — сказал Рейно, и это действительно было так.
— Хорошо, Уиллим. Отлично! Я знал, что могу доверять твоему усердию и осмотрительности в этом вопросе.
— Можете, Ваша Светлость. Определённо. Я полагаю, что единственный оставшийся у меня вопрос, это нужны ли вам отчёты о ходе работы.
— На данный момент, я думаю, никаких письменных отчётов мне не нужно, — сказал Клинтан, после секундного раздумья. — Письменные записи имеют неприятную привычку вырываться из контекста, особенно людьми, которые предпочитают пойти таким путём, чтобы удовлетворить свои собственные цели. Держи меня в курсе, но устно. Когда придёт время, я хочу получить так много еретиков, которые исповедовались, насколько это возможно. И, конечно же, мне так же понадобятся подробные, подписанные и засвидетельствованные письменные копии их признаний.
— Я понимаю, Ваша Светлость. — Рейно встал и склонился, чтобы ещё раз поцеловать кольцо Клинтана. — При всём моём уважении, Ваша Светлость, я думаю, что мне следует вернуться в свой кабинет. Мне нужно провести отбор людей и убедиться, что братья, которых я выберу, полностью понимают ваши страхи и опасения.
— Я думаю, это звучит, как отличная идея, Уиллим, — сказал Клинтан, провожая архиепископа обратно до двери своих комнат. — Действительно, отличная идея. И когда ты определишься со свои выбором, помни, что Шань-вэй хитра. Если в доспехах одного из твоих Инквизиторов есть хотя бы щёлочка, не сомневайся, она найдёт её и воспользуется ею. Эта ответственность слишком серьёзна, а потенциальные последствия слишком велики, чтобы позволить этому случиться. Убедись, что они полностью защищены доспехами Света и опоясаны силой воли, целеустремлённостью и верой, чтобы сделать то, что должно быть сделано, каким бы тяжким это ни казалось. Наша ответственность — перед Богом, Уиллим. Нельзя допустить, чтобы одобрение или неодобрение простых смертных, подверженных ошибкам людей заставило нас отказаться от выполнения этой ужасной обязанности, чего бы она от нас ни требовала. Как учил Шуляр и сам Лангхорн — «приверженность крайним взглядам в погоне за благочестием никогда не может быть грехом».