В последующие дни обнаружился целый ряд интересных фактов, продвинувших расследование далеко вперед. Победоносно завершив битву с нотариусами, Бурдо сообщил Николя, что дом Энефьянса по улице Пуарье после предполагаемой смерти каторжника по решению суда выставили на торги и его приобрел некий Матиссе, бывший торговец зерном, весьма известный в своих кругах. Он же купил и дом напротив. Услышав имя Матиссе, Николя так и подскочил и тотчас принялся сверяться с записями. Это имя упоминал Ленуар в связи со слухами о «пакте голода», а Лепрево де Бомон назвал зерноторговца одним из главных заговорщиков и спекулянтов. Когда же Бурдо добавил, что нотариус нехотя признался, что оба приобретения совершены с «небольшими нарушениями» и с выгодой для некоего известного лица, имя которого он назвать отказался, фигура Матиссе показалась еще более любопытной.
Посланные Николя осведомители и агенты за два дня не только выследили это известное лицо, но и донесли о его многочисленных встречах с аббатом Жоржелем. Матиссе же, похоже, выпроводили из квартала Тампль. Видимо, принимая во внимание развитие событий, принц де Конти решил разорвать связи, переставшие приносить ему пользу.
Долгие пешие прогулки по саду Тюильри помогли Николя выстроить логический порядок всех его версий. Если Энефьянс не погиб во время побега, говорил он себе, следовательно, он жив. Тогда где он мог появиться? Очевидно, он хотел отомстить предавшему его Мурю. Но, возвращаясь к Мурю, можно ли утверждать, что предатель по-прежнему занимал достойное место среди заговорщиков и принимал участие в тайных собраниях? Может, заговорщики считали, что так за ним легче следить? Может, он чувствовал нависшую над ним угрозу? Какой вывод напрашивается из противоречивых предположений? Вспомнил об уроках своих учителей-иезуитов, и в памяти всплыли слова Декарта, ученика такого же иезуитского коллежа в Ла Флеше: «Человеческий ум настолько гибок, что даже ошибается двумя способами: либо додумывая, либо, наоборот, забывая». И он решил вновь перебрать все детали обоих, без сомнения, связанных между собой, дел.
Прежде всего, следовало найти того, кто смог бы подтвердить показания Камине. В связи с этим мысль его вновь вернулась к загадочному капуцину. Интересно, он действительно уговорил ученика булочника сыграть комедию, пообещав ему кругленькую сумму? Или… В любом случае этот тип заранее изучил мизансцену, знал привычки и порядки в доме Мурю и даже скрытую от праздных взоров изнанку тамошней жизни. Участие булочника в тайном собрании у Гурдан у него сомнений не вызывало, но вот дальнейшие действия… Кто склонился над притворщиком Камине, кого видели Фриоп и Парно? Пока он мог только предполагать…
От кого капуцин узнал тайны булочника и его окружения? От двух подмастерьев? Интуиция отказывалась этому верить. От госпожи Мурю? Возможно. От Камине? Когда монах познакомился с учеником, он знал о нем все. Внезапно он вспомнил о Бабен, злоязыкой кумушке, подмечавшей каждую мелочь в личной жизни ее хозяев, и, не откладывая, отправился к ней. Визит оказался плодотворным: несмотря на упорное сопротивление, ему удалось вытянуть из кумушки правду. Действительно, как-то раз, когда она возвращалась с улицы Монторгей, к ней прицепился какой-то тип. Нет, точной даты она не помнит. Да, он назойливо расспрашивал ее. Да, она рассказала ему обо всем, о чем он спрашивал. Потому что он заплатил ей столько, сколько ей за всю жизнь у Мурю не заработать. Так что теперь, когда она совсем состарится, у нее есть на что жить. Ей никогда не хотелось завершить дни свои в приюте с казенным супом. И она оказалась права, потому что булочник умер. Да и как она могла отказать человеку, коли она давно его знает? Несколько лет назад мэтр Мурю вел дела с мэтром Матиссе. Она ему все подробно рассказала, и об одних, и о других. Почему? Да все потому, что демон, живущий у нее в языке, заставлял ее вспоминать все новые и новые подробности. Нет, ей даже в голову не пришло поинтересоваться, зачем ему это нужно. Так, постепенно вырезанные из плотной бумаги частички головоломки[61] выстраивались в нужной последовательности. И чем больше он размышлял над ними, тем отчетливее виделся ему грозный размах заговоров, наложившихся друг на друга, словно черепицы на крыше.