— Вот один из достойнейших служителей созданной мною службы, цель которой вам прекрасно известна.
— Значит, все в сборе, — промолвил Ла Врийер, — и можно начинать. Господин маркиз, мы вас слушаем.
Вряд ли можно было с большей элегантностью обозначить, что заседание секретное и при этом подчеркнуть уважение, кое министр питал к комиссару. Подобное начало необычайно приободрило Николя.
— Господа, вы пожелали доверить мне миссию в Вене; поводом для поездки стала необходимость сопроводить бюст королевы, подаренный ее величеством ее августейшей матери, а истинной причиной — необходимость разобраться в некоторых обстоятельствах, способствовавших проникновению Австрии в тайны нашей дипломатической переписки. Я не мог себе представить, что выполнение этой миссии приведет меня в Париж, причем окольным путем, через обычное бытовое преступление, оказавшееся связанным — а сегодня у меня есть тому доказательства — с недавно пережитыми нами событиями.
— Через муку, я полагаю? — спросил Сартин с той иронией, от которой он редко мог удержаться.
— Что такое, что такое! — проскрипел Ла Врийер. — Если мы с самого начала будем прерывать докладчика, мы никогда не доберемся до конца! Продолжайте, прошу вас.
— Волнения в королевстве, заказной характер мятежей и противоречивые действия мятежников изначально побуждали подозревать наличие заговора или, по крайней мере, некоего тайного организатора, умело воспользовавшегося беспорядками и направившего их в нужное ему русло. Любая иная гипотеза не только ставит нас перед пугающими перспективами, но и говорит о наличии злой воли, умышляющей против трона, каковой умысел ни разум, ни чувства принять не могут.
— Однако мы удалились от Вены, — нарушая собственное предписание, заметил Ла Врийер.
— Напротив, сударь, мы туда вернемся. В моем распоряжении имеется несколько непреложных фактов. С одной стороны, то ли из бахвальства, то ли по наивности, аббат Жоржель…
— Наивности? Аббат Жоржель? Кому вы это говорите! — воскликнул Сартин.
— …секретарь посланника короля принца Рогана стал инструментом австрийских секретных служб; через него под видом секретных материалов они передавали нам никому не нужные и ничего не значащие сведения. Сложившиеся обстоятельства устраивали аббата, находившего в них выгоду для себя и своих парижских друзей, что серьезно компрометировало достижения дипломатических служб королевства. Покушение на меня, после которого я остался жив только благодаря вмешательству шевалье де Ластира…
Шевалье поклонился.
— …и обнаружение обрывков политической переписки Жоржеля, свидетельствовавшей, что в скором будущем следует ожидать неприятностей, позволяло говорить о заговоре, тайном сговоре между австрийцами и группой заговорщиков, делавших все, чтобы погубить меня или, по крайней мере, удержать подольше в Вене. Итак, что я обнаружил? Разумеется, истину! Теперь мне придется вспомнить наше возвращение в Париж, равно как и последствия непостижимых событий, связь которых между собой — и я в этом уверен — обусловлена весьма вескими причинами.
Он встал и медленно обошел кабинет, не отрывая взгляда от трех вершителей власти.
— Едва проехав парижские заставы, я узнал, что мой сын исчез, сбитый с толку неким капуцином, вручившим ему письмо, якобы написанное мною. Только счастливое стечение обстоятельств помешало мальчику отправиться в Лондон. Узнав о пропаже сына, я отправился его искать… Тут случилась смерть мэтра Мурю, булочника, снимавшего помещение на улице Монмартр, в доме господина де Ноблекура, где живу я сам. Став выяснять причины смерти булочника в собственной пекарне, я столкнулся с большим числом улик, убедивших меня, что речь идет не о естественной смерти, а об убийстве. Орудием преступления стал яд, однако способ его введения, оставивший на руке крохотную ранку, оказался крайне необычным. Я сосредоточил свое внимание на этом деле, в ущерб наблюдению за нараставшими волнениями, о чем я, впрочем, постоянно докладывал.
И он в упор посмотрел на Сартина; бывший начальник полиции ответил устремленным на него немигающим взглядом. Ленуар опустил голову. Ла Врийер, от которого ничего не ускользало, поочередно переводил взор с одного на другого.