Он с благодарностью взял платок. И пока мистер Картрайт водружал свой огромный зад на парту Саймона, нарочно заслоняя его от посторонних взглядов, Саймон попытался успокоиться.
Почувствовав в руке влажный платок, мистер Картрайт решил, что можно спокойно слезть с парты и продолжить чтение.
Мне правда очень поправилось ухаживать за этой куклой, хотя иногда она бесила меня. Ночью, когда я лежал в постели, мне нравилось смотреть, как она сидит на шкафу и наблюдает за мной. Нравилось болтать с ней за завтраком. Нравилось качать ее на руках и доводить тем самым Макферсона. Вчера вечером, когда я убаюкивал ее, мама сказала, что я ей кого-то напоминаю. Она не сказала, кого именно, и мне не нужно было спрашивать. Но мне было приятно узнать, что он так же укачивал меня, когда я был маленький. Быть может, он действительно любил меня, по-своему.
Забыв в порыве эмоций о том, что его платок уже был использован, и не один раз, мистер Картрайт достал его, отыскал относительно сухой клочок и шумно высморкался. После чего собрал все свои силы и дочитал до конца.
Просто он не умел этого показать, раз вот так сбежал от нас. Но разве я имею право судить его? Моя мучная кукла превратилась в такое убожество, что мне чуть уши не оборвали. Но она мне правда нравилась. Правда.
Мистер Картрайт больше не мог терпеть.
— Господи, мальчик мой, — прохрипел он. — Если ты так любишь ее, пойди и вытащи ее из помойки. Забери ее домой.
Саймон ничего не ответил. Но, густо покраснев, невольно подался вперед и схватился за края парты.
Медленно, осторожно мистер Картрайт немного отодвинул Саймона назад, приподнял крышку парты и заглянул внутрь.
Из темноты на него испуганно смотрела мучная кукла.
Мистер Картрайт закрыл крышку. Он глядел на Саймона. Саймон глядел на него. Мистер Картрайт сказал:
— Знаешь, в чем твоя проблема, Саймон Мартин? Ты себя недооцениваешь. Твоя кукла — грязное, отвратительное существо. Она не отвечает никаким гигиеническим нормам, и, будь она живой, она бы никогда не выиграла в конкурсе «Чудный малыш». Но если привязанность к беззащитному существу еще чего-нибудь стоит, то знай: в отличие от большинства других, ты будешь хорошим отцом.
И громко прокашлявшись, он насколько мог быстро пересек кабинет и поспешил отгородиться от класса своим столом.
10
Преисполненный решимости навсегда расквитаться с мучными младенцами, мистер Картрайт всех засадил за работу. И пока стрелка часов бесконечно медленно ползла по кругу, праведный гнев, испытываемый всеми учениками четвертого «В» всякий раз, когда от них требовали усиленной мозговой деятельности, смешивался с негодованием на Саймона за две непростительные ошибки: за выбор темы и за то, что он ввел их в заблуждение касательно Великого Взрыва.
Мистер Картрайт старался сохранять невозмутимость и делал вид, что не замечает вокруг себя вспышек злобного шепота.
— Только полный кретин мог выбрать детей.
— Мы могли бы взять любую другую тему. Например, еду.
Чтобы немного отвлечь их, мистер Картрайт взял в руки листок, который Расс Моулд с громким вздохом облегчения отодвинул в сторону.
— Вот. Кое-кто уже готов. Позвольте прочесть вам для вдохновения последнюю запись Расса Моулда.
Он поднес листок к глазам, пытаясь — безуспешно — расшифровать написанное.
— Вы держите его вверх ногами, — с упреком заметил Расс.
Мистер Картрайт поспешно перевернул бумагу.
— О, точно! — сказал он. — Так намного лучше.
Он снова жадно впился в листок глазами, но вскоре, признав собственное поражение, вернул его автору.
— Мне почему-то кажется, что ты самую малость перестарался, — осторожно предположил он. — Может, не стоило так спешить со слитным письмом?
Он отошел в сторону, и тут зазвенел звонок, повергший класс в привычное неистовство. Не дожидаясь разрешения учителя, все загрохотали стульями и принялись собирать свои вещи.
— Я не сказал, что урок окончен! — проревел мистер Картрайт.
Волнение на секунду улеглось.
Мистер Картрайт решил отправиться в учительскую за живительной чашкой кофе, прежде чем начнется стихийный исход. Мрачно смерив их взглядом, не допускающим возражений, он двинулся к двери.
— Ладно, — наконец сказал он. — Можете идти.
Не успели эти слова слететь с его губ, как он уже шагал прочь по длинному коридору.
За отсутствием представителя правопорядка, вся стая немедленно набросилась на свою истинную жертву.
— Думал, тебе это сойдет с рук, да, Сайм?
— Это надо же так нас всех подставить?
— «Настоящий отпад»! «Крутая наука»!
Саймон снова невольно подался вперед и схватился за парту. Никто не подумал, что он сделал это от страха, но жест снова выдал его — уже второй раз за утро.
— Что ты там прячешь?
— Покажи, Сайм!
— Дай посмотреть!
Любопытных было слишком много. Под их напором парта опрокинулась. Крышка при падении отвалилась, а кукла вылетела из стола как из пушки и, просвистев мимо сбившихся в кучу мальчишек, взмыла над пустыми партами. Саймон не выпускал ее из виду ни на секунду и, вырвавшись из толпы одноклассников, успел поймать куклу на лету, причем такой хваткой, что выбил из мешка облако мучной пыли. Как раз в этот момент мистер Картрайт вернулся в класс за сигаретами.
По пути к своему столу учитель бросил быстрый раздраженный взгляд на беспорядок и облако мучной пыли, медленно оседающее в другом конце класса. Вернувшись за сигаретами, он и так потерял драгоценное время и теперь не собирался тратить остаток перемены на установление истины или справедливости.
Он решил, что во всем виноват Саймон.
— В понедельник останешься после уроков! — выпалил он. — За несанкционированную игру в мяч в моем классе.
Приподняв крышку стола на несколько дюймов, мистер Картрайт незаметно достал пачку сигарет, припрятанную в дальнем углу под бумагами. Но тут он заметил, что весь класс гадает о причине его возвращения, и решил устроить целое представление: стащил со стола пластиковый мешок с мучными младенцами и поволок его за собой к двери.
Саймон не сводил глаз со спины учителя, возмущенный несправедливостью наказания. Заметив, что он на секунду отвлекся, Уэйн кинулся на куклу. Саймон, не задумываясь, резко развернулся и подкинул ее в воздух, достаточно высоко, чтобы, вскочив на стул, подхватить ее и поднять на вытянутых руках вне досягаемости Уэйна.
Услышав из коридора шум в классе, мистер Картрайт поспешил обратно и застал Саймона стоящим на стуле.
— Останешься после уроков во вторник! — рявкнул он. — За порчу школьного имущества.
И снова направился к двери.
Кольцо окружения смыкалось вокруг Саймона по мере того, как ученики четвертого «В» подступали к нему, задавшись целью во что бы то ни стало завладеть его куклой. Может, броситься к двери, прежде чем они успеют опомниться, подумал Саймон. Понятное дело, мистер Картрайт, услышав топот в коридоре, назначит ему вдогонку еще одно наказание за беготню в школе.
Ну и что с того? Загнанный на стул, с куклой на вытянутых руках, Саймон и не мог думать иначе. Что с того? Бывают в жизни вещи пострашнее, чем три дня продленки. Ведь даже если сложить часы наказания вместе, они вряд ли продлятся дольше, чем один-единственный день рождения мерзкой Гиацинт Спайсер, а их он пережил уже семь.
Так может, все-таки рискнуть? Рвануть что есть сил?
Саймон снова вспомнил слова мистера Картрайта: «Я думал, ты школьный чемпион».
Была не была!
Охваченный эйфорией, Саймон неожиданно для всех бросился к двери. Он перепрыгивал с парты на парту, так что шаткие деревянные ножки бешено дрожали, а стулья с грохотом опрокидывались. Он держал куклу высоко над головой, и слова мистера Картрайта звенели у него в ушах: «Знаешь, в чем твоя проблема, Саймон Мартин? Ты себя недооцениваешь». Он перепрыгнул с парты Уэйна на парту Расса. Линейки и ручки летели у него из-под ног. Калькулятор Филипа Брустера взмыл в воздух. Перемахнув через парту Луиса, Саймон совершил еще один, последний прыжок и вырвался на свободу. Его кулак победно взметнулся в воздух. Он чувствовал себя таким же могущественным, как много лет назад, когда они играли в рождественской пьесе и мисс Несс надела на него прекрасный алый плащ. Тогда он почти слышал звуки труб. Кто будет никудышным отцом? Уж точно не он. Быть может, такие, как Робин Фостер, не выдержат испытания и выйдут из игры. А такие, как Сью, вовсе не станут рисковать. Но у него, у Саймона, все получится. И неплохо получится. Слова мистера Картрайта мощным эхом звучали в его голове: «Если привязанность к беззащитному существу еще чего-нибудь стоит, то знай: в отличие от большинства других, ты будешь хорошим отцом».