Смых враскачку подошел к незнакомцу.
— Боевой, говоришь, вольнонаемный, — он с сомнением пожевал губами, скользнул взглядом по богато инкрустированному кожаному браслету на запястье мага, амулетам на груди и кинжалу в потертых ножнах, висящему у пояса, и вдруг спросил деловито, коротко:
— Серебром берешь?
— А к чему вопрос, почтенный? — осведомился гость, не скрывая удивления.
— А нанимаю я тебя, — прищурился старый Смых, — законнику нашему в помощь. Согласишься, так вместе пойдете блюсти мне безопасность в хозяйстве. У того, — он небрежно кивнул через плечо на десятника, — не больно-то получается с Нодаровской тварью справится.
И медведеподобный старикан метнул в сторону окончательно сбитого с толку мастера Свен-Одара злобный взгляд.
— Да что здесь происходит, в конце концов?! — возопил Нодар, воздев руки к небу, вернее — к потолку сарая, который поддерживали, казалось, не столько стены, сколько цветные стекла многочисленных витражей.
С балки, замолотив лентами, сшитыми из тонкой кожи молодых козлят, сорвалась крючковатая конструкция и с адским грохотом рухнула к ногам мастера. Ржавые крючья, приваренные к каркасу из ободов для бочек, заскрежетали по металлическим пластинам, разбросанным по полу. В помещении поднялся ветер, в воздухе, шелестя страницами, закружили потрепанные книги, железная стружка, опилки, осколки и прочий мусор. Цветные тени пришли в движение — фигурки на окнах вновь зашевелились. Мастер ахнул, стремительно нагнулся, ухватил свое творение за одну из хлопавших лент, по его пальцам пробежала искра, брызнули светом железные ребра, и невообразимое изделие неловко завалилось на бок, продемонстрировав новенькие клепки на ржавом остове.
— Вот. Птицелов! — смущенно, но не без потаенной гордости пояснил Свен-Одар, указав заскорузлым пальцем на груду кожи и железа. — Не доделал малость.
Заезжий боевой маг не расхохотался в голос только потому, что грозный старик все еще стоял напротив, угрюмый и недвижимый как скала.
Смых с шумом втянул в легкие пыльный воздух, провел ладонью по шее, выдернул цветную занозу и с размаху швырнул окровавленную стекляшку оземь.
— Коли согласен на крохобора поохотится, так догоняй, — сказал он. — О цене договоримся. Задатков не даю. Не проси.
И, ни на кого не глядя, направился к выходу. Мастер Свен-Одар, счастливо избежавший гибели от руки старого фермера, но так и не дождавшийся объяснений присел на корточки, что-то ласково зашептал, всхлипывая и утирая слезящиеся глаза, бережно поднял своего драгоценного птицелова за каркас и, сгибаясь под тяжестью изделия, потащил его в дальний угол. Светлый господин Хассет оглянулся на мастера, ухмыльнулся и вплотную подошел к красномордому законнику.
— Звал кого? — тихо уточнил он.
— Д-да, ваша светлость, — прошептал десятник, проклиная момент, когда рванул с шеи вестовой медальон.
На груди Хассета, у самого сердца, отчетливо горела трехмерная печать клана королевских ищеек. Многолучевая звезда светилась ровно столько времени, сколько понадобилось деревенскому законнику, чтобы рассмотреть ее во всех деталях. А потом погасла, как не было.
— Надеюсь, не зря, — многозначительно сказал гость. — «Вашей светлостью» патриарха Фаттен-Эль-Ривана будешь величать, когда он тебя лицезреть соизволит. А я тебе сейчас даже не «светлый господин», а так, боевой маг Хассет — временный союзник из пришлых. Проболтаешься — язык сгниет, договорить не успеешь. Понял?
— Да, свет… маг… господин… Хассет.
— Лучше, — констатировал представитель могущественного королевского клана. — К лекарю собирался?
— А? — парень дотронулся пальцами до обожженного лица и посмотрел на руки. После дикой скачки и короткой, но яростной возни со Смыхом тонкие пузыри полопались, опаленная кожа сочилась сукровицей. — Да не, с чем тут к лекарю-то, сам справлюсь, обучены.
— Правильно, не ходи, — одобрил собеседник. — А где твой начальник из законников? Что-то я его здесь не наблюдаю.
— Не может он, — смущенно пробормотал десятник.