- Может, и так.
И окот кивнул:
- Когда окружающая его тьма рассеется, настанет ваша очередь согнуться от горя.
- Не хочу спорить с тобой, - медленно проговорила Китишейн, - но я не сказала бы, что Миротворец значит для меня столь же много, сколько он значит для Кьюлаэры.
- Неудивительно, что ты в этом не уверена, - Кьюлаэра вообще не понимал этого, пока старик был жив.
- В этом есть доля правды, - признала Китишейн, - но я - женщина, поэтому мне не так сильно хотелось стать такой же, как Миротворец. Кьюлаэре хотелось.
- Мудро и тонко подмечено, - сказал Йокот. - Он был твоим защитником и учителем, да, но он научил тебя лишь драться и прощать. Меня он научил быть не только шаманом, но и человеком; он научил меня, как быть таким, какой я есть, но начал я с того, что пытался стать таким же, как он.
- Значит, теперь ты понимаешь это? - Луа пристально смотрела на него.
- Теперь да, - согласился Йокот, - хотя я не понимал этого, пока он не начал говорить мне, что я становлюсь таким, каким он никогда не был и не мог быть, потому что он не гном. Все-таки для всех нас он был просто учителем. Он обучил нас своему мастерству, помог нам стать самими собой, вывел нас на путь становления всем, чем мы способны стать, - но ему не нужно было переделывать нас.
- Как Кьюлаэру, - тихо сказала Китишейн, и Йокот кивнул:
- За эти несколько месяцев он стал Кьюлаэре отцом в той же степени, что и человек, породивший его.
- Значит, Кьюлаэра оплакивает не только Миротворца, - сказала Китишейн, - но и себя.
Йокот вздрогнул, посмотрел на нее и медленно вымолвил:
- Думаю, ты права, девица. Но как мы докажем ему, что он жив?
- Я думала, что смогу добиться этого только тем, что буду с ним рядом, - сказала Китишейн с горькой усмешкой, - но у меня не получилось, а другого мне не хочется.
- Понятно. Могу себе представить, как бы ты страдала, если бы и это не помогло, - кивнул Йокот. - Нет, мы должны разбудить и оживить его, прежде чем снова бросать его в объятия жизни.
- Но как мы сделаем это?
- Месть, - абсолютно убежденным тоном сказала Луа.
- Месть? - не согласился Йокот. - Как он может отомстить Звездному Камню, который уже не существует? Ведь именно он убил нашего Миротворца!
- Нет, - сказала Луа. - Его убила мерзость и зло Улагана, жившая в Камне, а следы того же зла существуют поныне в сознании Боленкара.
- И через Боленкара во всем и вся, что он испоганил, - задумчиво проговорил Йокот. - Да, думаю, ты права, Луа. Как я мог не понять этого?
- Значит, нам нужно найти какого-нибудь посланца Боленкара, чтобы Кьюлаэра сразился с ним, - заключила Китишейн.
- Где же нам его искать? - задумалась Луа.
- О, я бы не стала об этом тревожиться, сестрица. Не думаю, что это будет очень трудно.
Они спустились с гор в предгорья. Там переночевали, а на рассвете двинулись дальше. Поднявшись на холм, они увидели, как в чистое голубое небо поднимается столб дыма.
- Если это не походный костер, - хмуро сказал Йокот, - то очень сильный пожар.
- Не люблю я сильные пожары, - сказала помрачневшая Китишейн. - Может быть, горит лес, а может, и того хуже. Пойдемте скорее посмотрим.
Она схватила Кьюлаэру за руку и потащила его вперед. Он, ничего не понимая, поплелся за ней.
К полудню они увидели деревню, вернее, то, что от нее осталось. Деревня стояла в небольшой долине, каждая изба превратилась в гору пепла и обгоревших бревен. Луа горестно застонала, а Китишейн воскликнула:
- Что тут произошло?
- Сомневаться не приходится, - громко произнес Йокот, - деревню сожгли кочевники. Думаю, что ты нашла посланцев зла, Китишейн.
- Идем вниз! Надо посмотреть, не остался ли кто в живых! - закричала девушка, схватила Кьюлаэру за руку и пустилась вниз по склону бегом.
Он вздрогнул и побежал за ней, озираясь вокруг, как будто пытаясь сообразить, где находится и как тут оказался.
Китишейн остановилась там, где когда-то находилась зеленая лужайка для деревенских собраний, а теперь осталась лишь лужа грязной жижи.
- Остался здесь кто-нибудь живой? Посмотрите вокруг! Они огляделись, но вокруг лежали лишь трупы - тела мертвых мужчин, некоторые - совсем мальчики, а некоторые с седыми висками.
- Все мужчины убиты? - прошептала Луа.
- Да. - Лицо Китишейн окаменело. - Но ни одной женщины и ни одного ребенка.
Луа посмотрела на нее, широко раскрыв глаза под маской.
- Почему?
- Представь себе самое худшее, сестра, - резко ответила Китишейн - Как можно было вот так вытоптать лужайку, Йокот?
- Какие-то копытные животные, - ответил маленький шаман. - Видишь острые края? Здесь, и здесь вот целые следы. - Он подошел ближе. - Это следы копыт Тут были лошади.
- Может, они согнали сюда домашний скот? - предположила Луа.
- Либо так, либо кочевники согнали сюда табун лошадей, чтобы затоптать сельчан. - Лицо Китишейн стало мертвенно-бледным. - Мозгляки, трусы! Всего лишь мирные деревенские жители, а эти подонки побоялись сразиться с ними без помощи стада лошадей и вдвое большего числа людей!
Йокот продолжал изучать грязь.
- Все следы людей - это отпечатки сапог... Нет! Вот острые края! И длинные полосы.., колеса? Либо захватчиков было немного, либо они приехали на телегах!
- В любом случае они были опытными бойцами, грабителями, живущими отобранным у мирных людей добром! - неистовствовала Китишейн. - О, пусть только окажутся на расстоянии полета стрелы! Самые что ни на есть трусы воюют с теми, кто хуже вооружен! Грязные развратники, украли всех женщин из деревни! Гады, подонки - увели всех детей! Они жестоки, они подлецы!
- Они - слуги Боленкара, - предположил Йокот. Кьюлаэра резко запрокинул голову, как будто его ударили - Это и есть то зло, что распространяет сын Багряного? - спросила Китишейн. - Неудивительно, что Миротворец заклинал нас остановить его! Это не просто гнусность, порожденная жадностью, это жестокость, наслаждающаяся, причиняя боль! - Она повернулась к Кьюлаэре. - Ты, воин! Ты, Несущий Коротровир! Неужели ты позволишь этим грабителям увести невинных? Неужели ты позволишь им безнаказанно глумиться над людьми? Неужели ты не отомстишь?
- Конечно, отомщу!
И тут вдруг Кьюлаэра пришел в себя. Он вытащил из ножен свой огромный меч и подошел к Китишейн.