Кьюлаэра выругался.
К нему подбежал Йокот:
- Прости меня, Кьюлаэра! Мне надо было сразу догадаться, что этот человек - шаман, но я не ожидал, что воин вдруг начнет читать заклинания. Я подумал, что это боевая песня. Я только потом понял, что он поет на шаманском языке.
- Я тоже должен был это понять, - выдохнул Кьюлаэра, - и позвать тебя. Прости, Йокот, - боюсь, я уже слишком сильно привык к тебе.
- Я только! Эй! Где твой палец? Шаман кочевников положил палец Кьюлаэры на ладонь Йокота. Йокот приложил его к ступне, Кьюлаэра издал сдавленный стон, а Йокот начал читать заклинание. Юзев кивал.
- Оба попросили друг у друга прощения - хорошо. Я тоже прошу прощения - я должен был сражаться, а не наблюдать за чужой магией.
Кьюлаэра сжал зубы от боли, но смог выговорить:
- Присоединяйся, будем рады. Вы оба - и воины, и шаманы! Конечно, я должен был догадаться, что такие могут быть и среди врагов! А-а-а-а-а! Что ты делаешь, Йокот?
- Приращиваю тебе палец. - Гном отошел в сторону. - Пошевели им.
Кьюлаэра ошеломленно посмотрел вниз. Палец чудесным образом вернулся на свое место. Кьюлаэра шевелил им и был удивлен, что палец его слушался, хоть и двигался вяло.
- Для полного исцеления, конечно, нужно какое-то время. - Йокот как будто немного извинялся.
- Я и не думал, что что-то вообще получится! Как я могу и отблагодарить тебя, Йокот?
- Простив меня, что ты уже сделал. - Йокот склонился к другой ране Кьюлаэры и начал бормотать.
Вылечив Кьюлаэру, он отправился бродить среди других раненых, исцеляя всех, кого мог. Тем же занялся Юзев. Луа собрала тех, кто был близок к смерти, и сделала все, что могла, чтобы облегчить им уход, затем утешила вдов, стоящих около павших. Китишейн смотрела на подругу, потрясенная ее действиями, затем последовала ее примеру. Через какое-то время те дариадские женщины, которые не потеряли мужей и сыновей, последовали их примеру.
Кьюлаэра осматривался, не понимая, почему не видит радости. Погибла всего лишь дюжина кочевников, и они было начали петь победные песни, но потом передумали. Он разрешил загадку, когда увидел небольшую группу дариадских воинов, собравшихся смотреть на убегающих вдоль лощины солдат. Кьюлаэра понял, что они не считают случившееся победой, потому что не все враги уничтожены - мало того, уцелевшие бегут в сторону своих укреплений. Он понял - беглецы запросто могли привести вдесятеро большую армию.
С другой стороны, если все воины покинут крепость, она станет легкой добычей для кочевников... Он понимающе кивнул; об этом стоило подумать. Но через некоторое время ему в голову пришел замысел получше.
Кьюлаэра подошел к группе воинов и дал им знак рукой. Они посмотрели на него сначала с удивлением, потом почувствовали что-то неладное, но пошли за ним. Луа и Китишейн искали умирающих солдат, но нашли немногих: воины уже прошли по полю брани, нашли тех, в ком еще теплилась какая-то жизнь и прикончили их быстрыми ударами.
Кьюлаэра привел кочевников к мертвым врагам и начал снимать доспехи с самого большого из солдат. Люди Ветра смотрели на него с отвращением; Кьюлаэра предположил, что некое табу запрещает им грабить мертвых. Но когда он принялся натягивать гормаранские доспехи поверх собственных, они начали понимающе восклицать и принялись стаскивать одежду с других мертвых.
Китишейн, завидев это, подошла и мрачно осведомилась:
- Что вы задумали?
- Небольшой подарочек для солдат в крепости, - объяснил Кьюлаэра.
Китишейн медленно кивнула, замысел ей понравился.
- Но только не все, - сказала она. - Беглецы не должны заметить, что их догнало втрое больше товарищей, чем пришло сюда.
- Именно так, - ответил Кьюлаэра. - Мы просто откроем ворота для остальных.
- Здорово придумано. - Китишейн отвернулась и начала стаскивать доспехи с одного из мертвых солдат.
- Ты не можешь идти с нами! - Кьюлаэра схватил ее за плечо. По его лицу было видно, что им движет страх за нее, но он сказал лишь:
- У гормаранов нет женщин среди воинов. Сомневаюсь, что у них это разрешено.
- Они не увидят женщины. - Китишейн, улыбаясь, похлопала по нагруднику. - Доспехи могут послужить по-разному.
Когда мертвые были похоронены, Люди Ветра поскакали по сухому руслу, и ничего необычного не было в том, как они выглядели, но под рубахами у двенадцати из них были гормаранские доспехи.
Догнать солдат было нетрудно: они оставляли след, будто стадо верблюдов. Кочевники скакали вдоль лощины. Кьюлаэра увидел солдат вдалеке и поднял руку. Двенадцать выбранных им воинов спешились, перекинули свои рубахи через седла, сползли по склонам в лощину и поспешили вослед солдатам. Оставшиеся воины двинулись на верблюдах следом, достаточно медленно, чтобы их не заметили, и достаточно близко, чтобы беглецы оставались в пределах слышимости.
Гормараны устало плелись вперед, упавшие духом, и создавали много шума. Идти за ними, оставаясь невидимыми, было довольно легко. Наконец они вышли из русла почти у самых крепостных стен.
Стена была сложена из высушенных на солнце кирпичей, а не из дерева, но все-таки это была высокая, крепкая стена. Кьюлаэра посмотрел на нее, и ему стало не по себе. Что смогут сделать племена пустынных кочевников с такой твердыней?
Однако он знал, на что способно это племя.
- Теперь быстро! - Он дал знак своим людям. Они поняли если не слова, то знак и, улыбаясь, побежали за ним.
Когда отступившие солдаты были уже самых ворот, кочевники встали прямо позади них. Со стены доносились удивленные возгласы, а караульные, выставленные у больших ворот, отошли в сторону и уставились на входящих усталых, поникших, побитых.
Слышались крики, которые, как ни сомневался Кьюлаэра, означали:
- Что с вами случилось?
На что беглецы давали краткие ответы, которые скорее всего значили:
- Потом расскажу.
Они ускорили шаг, спеша укрыться в безопасности за воротами.
Кьюлаэра, Китишейн и их воины прошли сразу же за ними.
Никто особенно к ним не присматривался - все были слишком обеспокоены бедой, случившейся с их друзьями, и уже сообщали страшную историю остальным. Появился и начал задавать вопросы командир. Шаман-солдат Атакселес начал отвечать ему очень злобно.