— Мне пришлось! — всхлипнула Луа. — Ему было так больно!
Кьюлаэра, опешив, смотрел на девушку-гнома.
— А я даже не попыталась его вылечить, — причитала Луа, — потому что он мог бы убить всех нас!
— Да, мы знаем, знаем, отважная девочка, — говорил Йокот ласковым голосом. — Ты нам очень помогла. Ты не могла поступить иначе.
— Порой добрее тот, кто причинит наименьшую боль, сестра, — сказала Китишейн успокаивающе. — Ты спасла нас всех.
— Да, спасла, — выговорил потрясенный Кьюлаэра, — но самое страшное то, что ты спасла меня! — Волна облегчения пронеслась по нему и вынесла на берег слова:
— Спасибо! Спасибо тебе от самого сердца, которое осталось невредимым только благодаря тебе! Но ведь ты не должна была спасать меня, Луа, — если ты и должна была мне что-то, так это ответить ударом на удар!
Луа в ужасе глянула на него.
— Как все вы. — Кьюлаэра переводил взгляд с одного на другого, не в силах поверить в случившееся. — Вы же бились, чтобы спасти меня, и я благодарю вас от всей души, ибо без вас чудовище убило бы меня! А я бил вас, унижал, оскорблял и... — Он посмотрел на Китишейн, покраснел и отвернулся. — Не вмешайся Миротворец, я бы совершил нечто еще более ужасное. Так зачем же вы спасали меня сейчас? Зачем?
Китишейн, Луа и Йокот переглянулись, и по выражениям их лиц Кьюлаэра читал мысли: «Он говорит правду. Зачем мы ему помогли?»
Первым ответить попытался Йокот:
— Скорее всего потому, что и ты сражался, чтобы спасти всех нас, Кьюлаэра, или хотя бы Китишейн. Зачем ты это делал?
Но Кьюлаэра махнул рукой, отказываясь от любой благодарности.
— Меня хвалить не за что, потому что я сражался за то, что считал своим!
— Мы, вероятно, тоже, — сказала Китишейн, и гномы удивленно посмотрели на нее. Кьюлаэра опешил:
— Не скажешь же ты, что считаешь меня своей собственностью!
— Не собственностью, нет, — сказала Луа, — но мне кажется, я понимаю, что хотела сказать моя сестра. Речь не об обладании, а о чувстве родства.
Ошарашенное лицо Кьюлаэры говорило лучше всяких слов.
— Да, родства, — подтвердил Йокот с твердой убежденностью. — Это значит не то, что ты наш, Кьюлаэра, а то, что ты с нами.
— Да, — облегченно согласилась Китешейн. — Мы делим трудности, Кьюлаэра, мы сообща одолели фучана. Нравимся мы друг другу или нет, это уже не так важно.
В душе у Кьюлаэры боролись противоречивые чувства, и лицо его стало безразличным.
Луа, заметив это, быстро добавила.
— Это не значит, что ты нам не нравишься.
— У вас хватает причин, чтобы ненавидеть меня!
Йокот задумчиво покачал головой:
— Странно, но я больше не нахожу в себе ненависти, Кьюлаэра.
— Ведь ты помог всем нам слезть с отвесного утеса и справиться с фучаном, — напомнила Китишейн.
— А ты? — Он выразительно посмотрел на нее. — Ты тоже больше не ненавидишь меня?
Девушка зарделась, отвернулась и пробормотала:
— Конечно нет.
Его взгляд задержался на ней, потом обратился к Луа.
— А ты, девушка-гном? У тебя больше всех причин, чтобы возненавидеть меня!
— О Кьюлаэра, конечно нет! — с чувством воскликнула Луа. Она бросилась, чтобы обнять его, и оступилась, не дотянувшись.
Кьюлаэра поднял ее и с улыбкой снова опустил на землю.
— Нет, ты бы не смогла меня ненавидеть, верно? Ты слишком хорошая.
— Да, слишком хорошая для такого выродка! — Йокот подошел к Луа, на мгновение его лицо исказила боль, но он быстро ее спрятал, посмотрел на Кьюлаэру, ошеломленный собственными чувствами. — Прости, Кьюлаэра.
— Не надо, — успокоил его Кьюлаэра. — Я действительно выродок.
— Был, — поправила Китишейн.
— Нет, не был, а есть, — наконец подал голос Миротворец. — Выродок — это тот, кого обычно считают опасным, поскольку такие не живут по законам стада, а потому могут как наброситься на своих сородичей, так и помочь им.
— И еще могут как спасти их, так и обидеть, — задумчиво произнес Йокот.
— Они непредсказуемы. — Взгляд Китишейн задержался на Кьюлаэре. — Да, я могу сказать это о тебе.
Кьюлаэра смотрел на нее, пока не почувствовал себя неуютно, а потом улыбнулся:
— Это сейчас я непредсказуемый. Еще совсем недавно вы могли не сомневаться в том, что я могу сделать.
Китишейн улыбнулась ему в ответ:
— Да, — бить и издеваться.
Кьюлаэра был потрясен тем, что понял, что теперь это не так. Правда, он не был уверен, что ему это по нраву.
— Плохого, хорошего, привлекательного или отвратительного — мы должны были спасти тебя, чтобы потом, когда-нибудь ты спас нас, — продолжала Китишейн. — Для нас имеет значение лишь то, что ты пытался помочь мне — все равно почему.
— Все равно? — взволнованно спросил Кьюлаэра.
— Потому что причины могли быть как плохими, так и хорошими, — ответил Йокот, — и ни один из нас не скажет наверняка, каковы они — особенно у тебя!
Китишейн радостно улыбнулась.
— Так, значит, мы все задумались об этом. — Она повернулась к Миротворцу — Когда это случилось?
— За последние шесть месяцев, — ответил тот, — но вам не нужно считать себя стадом, скорее вы — очень маленькое войско.
Йокот усмехнулся:
— И вправду очень маленькое! Но почему ты сегодня сразу нам не помог, Миротворец?
— Только не говори, что и на этот раз в этом не было нужды! — потребовал Кьюлаэра. Мудрец покачал головой:
— Сначала я подумал, что, наверное, необходимости нет, что вы справитесь сами. Но и придя вам на помощь, я нанес врагу лишь считанные удары, а потом добавил к заклинанию Йокота собственную магическую силу.