И до появления зари царит в эту ночь мир… да!..
Таттабубу любовь моя!.. Явись выйди изойди из паранджи своей как явилась Пророку Мухаммаду сразу вся Книга сразу весь Коран в ночь Аль-Кадра…
Тогда Таттабубу покорно тихо выходит из паранджи как птица из скорлупы как цветок из почки завязи и стоит у свечи вся нагая нагая нагая.
Тогда Таттабубу выходит из паранджи нагая.
Тогда паранджа с неё спадает как осенняя неслышная листва с золотой речной амударьинской чинары чинары чинары…
…Таттабубу сними с головы чачван вороний тьмо-вый! я хочу видеть лицо твое…
Таттабубу я люблю лицо твое тайное!..
…Художник, зачем вам лицо мое?.. Вам нужны груди, ноги мои… Вам нужна нагота моя… Зачем вам душа моя?.. И она за чачваном останется… Останется!..
…Таттабубу но сними серебряные степные широкие туркменские браслеты с щиколоток и запястий!.. И они мне мешают!.. И они наготе твоей мешают!.. Как серебряные каменные запруды что реку горную вольную стягивают стесняют загораживают…
И она браслеты снимает собирает и на глиняный пол опускает бросает. И тело её вольное течет как река без запруд каменных серебряных уморяющих удушающих.
Ай ночь Аль-Кадра!..
Ай Таттабубу нагая а чачван лицо сокрывает!..
…Камолиддин, а мне ало, а мне стыдно, а я ведь жена чужая…
Тогда я снимаю свой пыльный зеленый выгоревший чапан и рубаху и только остаюсь в широких сасанидских белых штанах-шароварах…
Таттабубу я изломаю колонковые кисти! я истопчу яичные божьи краски! я изорву вечную рисовую китайскую бумагу! навека! навсегда с тобой останусь!
И зачем мне мертвые кисти и краски и бумага мертвая эта?
И что они рядом с наготой тленной твоей блаженной божественной?..
И зачем я ходил в Китай и Индию? И что узнал? и что изведал? и каких мудрецов постигал?.. Тщетно тщетно… Тщетно…
И что они рядом с телом твоим с наготою твоей Таттабубу?..
И как без тебя теперь буду буду Таттабубу Таттабубу?..
Таттабубу закрой грушевую дверь — там уже разъярились восстали пески зыбучие уже идут самумы…
Таттабубу закрой дверь а я свечу задую задую задую…
Камолиддин Камолиддин! мало мало мало вы принесли плодов… Там меня могила ждет…
И Она тихая идет к двери.
И Она вольная грядет ко двери…
И!..
И там уже Он стоит.
И там уже стоит Махмуд-Карагач. Чабан овчар пастух мясник дальных травяных стад стад стад…
О Аллах!..
…Таттабубу жена моя. Я устал я пришел от дальних фанягнобских горных трав от тесных курдючных хиссарских отар отар отар…
Таттабубу там у кибитки стоит моя высокая рассохшаяся ферганская арба и тьмовый памирский угольный агатовый зверояк кутас…
Татта-джан я принес тебе овечьих сыров и свеже-взрезанных каракулевых сладких молочных пенных ягнят…
Жена я принес тебе таджикскую паранджу гранатовых персидских рытых бархатов а то ты нага, жена моя… А то холодно тебе… И я почуял, как волкодав, и пришел тебя согреть одеть…
Таттабубу устал я а мне еще усмирять убивать тебя жена моя!.. Аллаху Акбар! Аллаху Акбар!.. Аллах велик!.. А человек мал!.. А человек многолик!.. Устал я… Аааа…
И он медленно садится опускается на кунградскую лебединую белопенную кошму.
И он закрывает узкие локайские необъятные глаза чабана.
И он спит.
И только во сне жует зеленый изумрудный насвай-табак.
И только горит рангунская дремливая душистая свеча.
И стоит Таттабубу. И она нага. И только власяной чачван сокрывает лицо пресветлое блаженное ея…
…Таттабубу я так и не узнал не увидал твоего тайного дремного лица! Таттабубу любовь моя!..
…Айя!.. Камолиддин Камолиддин! Мало мало мало вы принесли плодов кровавых!..
Там меня могила ждет!..
А Махмуд-Карагач спит сидя в белопенной лебединой кошме.
И от него пахнет чистыми горными травами ручьями…
И от него пахнет горючими вольными ночными кострами…
И от него пахнет кочевым терпким потом и овечьим молодым сыром и свежевзрезанными каракулевыми ягнятами…
И от него пахнет дремучими пастушьими бездонными горными святыми звездами…
И от него пахнет дремучими тонными голодными лютыми безухими бесхвостыми псами-волкодавами…
И от него пахнет ночью Аль-Кадра…
И от него пахнет Аллахом!..
…Добродетельные жены отличаются послушанием и преданностью: в отсутствие мужей они заботливо оберегают то, что поведено Аллахом хранить в целости!.. Да!..
Да?.. Но кто остановит самум, кто остановит пески семена летящие вольные блаженные аллаховы?..
И Таттабубу подходит к Махмуду-Карагачу мужу своему и рядом с ним на кошму покорно опускается.
И они сидят рядом. И она нага. И горит свеча рангунская. И лежат арбузы дыни гранаты перцы мои на кошме.
И тут в открытой двери появляется морда тьмовая власатая необъятная!
И тут в открытой двери является буддийский тьмовый вороний лик угольный агатовый аспидный лик яка кутаса!..
И лик глядит на свечу!.. на Таттабубу мою!.. на Махмуда-Карагача! на меня полуголого дрожащего уже печального печального печального…
И лик яка молчащего выход из кибитки малый загораживает закрывает…
Аллах!.. Да я бежать и не стал бы!..
Аллах!.. Да я Таттабубу любовь свою не оставлю!..
Иит! Баш! Хайлар! Аллах! пора пора пора пора… Айя!..
Камолиддин Камолиддин! потушите свечу! задушите свечу!.. Пусть это свершится во тьме!..
Ай Камолиддин-ака… Ай возлюбленный брат! Мало мало мало вы принесли плодов… Там меня могила ждет!.. Айя!..
Но горит свеча
Но горит свеча
Но горит свеча!.. Тогда!..
Гляди художник! Гляди Камолиддин Бехзад! Гляди, как жизнь! как кровь! как любовь! горяча горяча горяча! Не туши свечу! не души свечу! Вынимай колонковую кисть вынимай краску мертвую твою вынимай бумагу вечную рисовую твою!.. Пиши рисуй!.. Передай на мертвой бумаге наготу невинную мою!.. Передай им дальным еще не рожденным кровь веселую безвинную разъятую пролитую мою!..
И художник Камолиддин Бехзад дрожащими оглохшими руками вынимает из хурджина кисти и краски и бумагу и рисует при свече наготу её. О!..
Ой!..
Камолиддин! написал наготу? написал жизнь? написал плоть? а теперь напиши смерть! а теперь напиши кровь!..
Но!..
Но!..
Но зачем ты принес так мало мало мало кровавых плодов?.. О несбывшийся возлюбленный мой!..
Тогда Махмуд-Карагач не открывая сонных тяжких глаз вынимает из сагрового сапога мягкий шахринауский долгий нож.
Тогда Махмуд-Карагач сонный слепой. Печальный он. Насвай-табак сонно он жует.
Потом не отворяя сонных глаз опускает сильно нож в термезский избыточный кровавый арбуз и арбуз враз распавшись яро ало многоводно течет…
Потом Махмуд-Карагач бьет слепым а точным ножом в коралловую мпрзачульскую тучную дыню — и дыня алым мясом алой плотью обнаженной дрожит…
…Ай Камолиддин! но зачем ты принес мало плодов…
…Ай Таттабубу!.. Но может злость гнев дрожь мужа в плоды изойдет уйдет?..
Ай Таттабубу! может нож мужа иссякнув устав от крови плодов до тебя не дойдет?
Ай Таттабубу может рука его устанет успокоится усмирится не дойдя до твоих пирамидальных живых ног столпов до грудей гроздей рохатинских виноградов медопадов не дойдет?..
Да мало плодов… О боже!.. Не для нищих любовь…
И нож его бродит над кошмою и находит файзабадские гранаты и их раскалывает раскрывает рубиновые маслянистые гроздья обнажая открывая.