плечам закидывай!..
Так Русь полнится стыдливо,
Русь данников сеч извечных,
Русь неназванных царевичей.
Ангел падал, ангел падал на вечернюю волну,
Витязь плакал, витязь плакал, красну брызгал конь
слюну,
Цепких три стрелы омыл пеший витязь — конь полег,
Трижды взято, смято горло убегало во песок.
Тонку песню, дику песню дальний витязь напевал,
Долгой крупчатою гущей копь покорный вытекал.
— Ты не майся, не качайся, не смеркайся и не пой,
Буду я тебе летучим и бестрепетным конем! —
Ангел витязю пустынному так вещал с младой волны.
— Я люблю, когда под мною в сече конь пробит стре-
лою
И ликует, исходя, и клокочет, и парит,
И у моря заревого я над ним свободно вою
И чужие стрелы мою, их слагая в свой колчан.
Ты же, ангел, ты бессмертен, я с тобой забуду песни,
Стану камнем очерствелым, стану змием-людоедом! —
Витязь ангелу сказал, свистнул с луга жеребца
И по брегу к печенегу люто, блудно ускакал.
НА ПОЛЕ КУЛИКОВОМ
Воин воин в поле помер воин в поле упокоен воин в
поле скошен сложен ко снопу главою
Матерь всходит в золотых колосьях матерь воина гла-
ву омоет родниковою водою
Матерь к очам воина склонна мирно неистошно
С холма святого поют бродят вдов пресветлых хоро-
воды
Летают над полем стаи ангелов и воронов
АНДРЕЙ РУБЛЕВ
И майский Ангел на холме Федосьином стоял
И майский первый Ангел на холме Федосьином стоял
И холм струился солнечный и Русь далёко-далеко чиста
ясна была
И стоял Ангел на холме и Русь по-птичьи далеко обо-
зревал
И струились зыбкие смиренные сложённые блаженные
лучистые пречистые всеталые его крыла крыла крыла
И девочка Мария из села Федосьина холомами чудовыми
брела
И набрела на Ангела и зашептала: Бела бабочка! Пер-
воначальная!
Весенняя! Подруженька летучая! Со мною поиграй! по-
завлекай!
И Ангел весел отлетал на ближний нежный холм вста-
вал и верно прирученно ждал:
Мария! Догоняй!..
И девочка за ним бежала догоняла и смеялась гладила
его по перьям крыльям несказанным по власам очам
устам очарованным
Ай! Русь! Месяц май! Кто забрел в холмы — гуляй!..
Ай!.. Ах!
И бежали и резвились и летали и струились Ангел мая
Ангел мая с сельской девочкой Марией в русских ле-
петных холмах
ИСХОД
Где издохли орды чужеродные в Куликовом поле я об-
веян ромашек лепестками склонными
Ох земля твои погосты многослойны ворогов походных
Всех сынов новолицых загробных приимешь уложишь
заботливо
Гусь летит на святую Русь — а под ним иноземец скачет:
Гусь кажи мне последний путь
Гусь ты видишь — я не вернусь
Конь вернется к дитячьим стоянкам к невестам зряш-
ним к кибиткам с гнездами ласточек
Прощай гусь…
Русь!..
Воительница!..
Будь!..
ФАРАОН ПТОЛЕМЕЙ
И колесницу Птолемей десницею сдержал и главный
конь угрюмо восставал
Нагая рабыня в пыли дитя кормила и два обильных
тратились плода
И главный конь в себе далекого прослышал жеребца
И Птолемей воспомнив груди матери кормилицы губа-
ми позабыто восплескал
И стоногая колесница обогнув плоды на поле сечи про-
свистела жалобно заржав.
ЗОЛОТЫЕ ПОДСОЛНУХИ ВЕНГРИИ
В МАДЬЯРСКИХ ПОЛЯХ…
Там можно на лету погладить шелковую лепую лепе-
чущую бабочку мадьярскую
И проводить ее в поля подсолнухов златящихся тесня-
щихся безбрежно необъятно ненаглядно
Там можно на лету погладить кротко трепетную бабочку
И долго долго на перстах твоих пыльца серебряная не
угомонится не осядет не уляжется да не истратится
святая божья осиянная
И днем полуденные подсолнухи разморенные мадьяр-
ские стоят стоят стоят неисчислимые от солнца золотые
золотые золотые да сухие
А ночью они бродят бродят по туманным млековым до-
линам все от звезд серебряные серебристые сребристые
Росистые
И вечерние вечеровые коровы несметные мадьярские
многоплодовые многососцовые многомлековые коровы
уже уже уже бредут грядут плывут с полей по хатам по
домам
А я бреду навстречь из дому в дремные во неоглядные
мадьярские поля поля поля
Где смутно колосится где колеблется где золотится нео-
глядная тайная вечеря златых подсолнухов пшениц и
кукуруз
Уууууу…
И лишь одна корова смутно знобко зыбко озирается
тревожно и долго долго мне глядит вослед печальными
разливными полноводными очами как матерь русская
родная дальная родимая моя моя моя моя…
О путник бредущий впадающий в меланхолию лунных
долин
И сухо шуршит под ногами ностальгия осенней травы
И пожелтевший кузнечик печальный весь дрожит от па-
дучей звезды
О путник ночной безымянный
Я знаю я знаю кто ты
СМЕРТЬ ПОЭТА
Когда придет мой срок
Когда придет мой час
Я выйду в сизый вечер повечерье Тиссаденды
Я выйду в сизый вечер Тиссаденды дальней дальней
давней мадиарской деревеньки ветхой ветхой ветхой
Я выйду в марево во зыбкое во золотое марево кудря-
вых лепых дивных виноградников кукуруз пшениц под-
солнухов блаженных отягченных
Я выйду в марево во стадо коров бредущих отягченных
напоенных ленных
Я выйду и окунусь утону забудусь заблужусь в марево
полей холмов чудящих пьяных моленных
Когда придет мой срок
Когда придет мой час последний
Я утону я захлебнусь зайдусь я окунусь забудусь в ма-
реве бездонном твоих кудрявых пьяных бредовых вино