— Не знаю, — задумался Трофим. — Это просто такой специальный термин, используемый бюрократами. Не обращайте внимания на всякую ерунду.
— А все-таки.
— Сказано же — статус. Это как звание в армии. Младший, значит, рядовой. Предполагает исполнение желаний, вечную молодость и отменное здоровье.
— А что же тогда полагается капитанам, майорам или подполковникам? Есть у нас один знакомый.
— Вы пока еще этого понять не в состоянии. А значит, вам этого и не надо знать. Только запутаетесь.
— Неужели вы так хорошо изучили людей? — спросил Даров.
— Ага. Хорошо. Это было нетрудно.
— Давно на Земле?
— Мы и в космосе на вашего брата насмотрелись, — улыбнулся Трофим. — Оставляете хорошее впечатление. Земляне ведут себя раскованно. Это многим нравится, тем более, что вреда от вас, как правило мало, а польза бывает существенной.
— Ничего не понимаю, — признался Даров. — Потерял нить разговора.
— Ничего, — успокоил Трофим. — Потом отыщете. Не иголку в стогу искать. Умные разговоры затягивают, разве вы не замечали, как они вдохновляют?
— Нет.
— Поймете позже.
Странные разговоры с Трофимом продолжились. Но Даров вынужден был признать, что не готов к такой работе. Не хватает знаний и терпения. Конечно, это легко поправить — подумаешь, знания. Всегда можно прочитать нужную книгу или десяток книг, или столько, сколько нужно. Но проблема была в том, что Даров не понимал, чего он должен добиться. Установить контакт с ипом? Так, вроде бы, бессмысленные и бесконечные разговоры уже ведутся. Иногда этот Трофим даже злоупотребляет тем, что Даров должен его выслушивать. Болтает, болтает. А толку никакого. И создается неприятное ощущение, что это он — Даров — не получает никакой выгоды от этих разговоров, а Трофим, наоборот, прекрасно знает, чего он хочет, и добивается своего. Иповская душа потемки. Видимо, разобраться в этом и должен был Даров. Понять замысел Трофима и его руководителей. Но для этого он должен перестать быть астрономом и стать следователем. И как прикажите это сделать?
Естественно, он поделился своими сомнениями с Павлом Павловичем. Но тот прикинулся ветошью и демонстративно игнорировал намеки. Даров разозлился и прямо сказал ему, что вести следствие — это его работа. И нечего, понимаешь, перекладывать свои обязанности на неподготовленного человека.
— Если бы все было так просто, — ответил Павел Павлович и грустно улыбнулся.
— Ну, зачем я вам сдался, Павел Павлович, дорогой мой подполковник?
— Не знаю. Мне так спокойнее.
Дарову осталось только пожать плечами.
Не лучше дело обстояло и с Полняевым. Казалось бы, фантаст должен был от счастья прыгать. Вот повезло, так повезло. Лично участвовать в первом контакте с ипом! О чем еще может мечтать писатель. Радуйся и впитывай бесценную информацию. Но Полняев принялся задавать Трофиму дурацкие вопросы, которые представлялись ему чрезвычайно остроумными. Даров понимал, что его друг по-другому не может, поскольку привык жить так, словно пишет очередную свою книгу. Он замечал за Полняевым это и раньше. Профессиональная деформация психики. Для него все — и инопланетянин не был исключением — представлялись героями его нового текста. И действовать могли исключительно в рамках сюжета, который он для них придумал. Любое незапланированное отклонение от понятных ему действий приводило его в ступор. Он судорожно пытался отыскать в якобы придуманном им сюжете прокол. И бесился, когда выяснялось, что ему это не удается.
Даров пытался объяснить Полняеву, что с ипом так не получится. Но тот русского языка не понимал. И снова и снова сочинял нелепые комические сценки с участием инопланетного существа. Переделать друга Даров даже не пытался. Если ему до сих пор не удалось отговорить Полняева вставлять в свои рассказики персонаж весьма похожий на Дарова как героя глупых похождений, то отговорить его проделывать этот фокус с ипом было невозможно по определению. Трофим навсегда стал действующим лицом его будущих сочинений.
Вот и приходилось Дарову выслушивать безумные вопросы, которые Полняев придумывал, наверное, во время бессонных ночей.
Например, был такой разговор.