Я побежала вверх по тропе, чтобы ухватить кусок перегноя у основания белоствольной березы. В этом месте гумус был слаще всего, потому что роскошное широколистное дерево выделяло сок и каждую осень сбрасывало обильную листву, богатую питательными веществами. Березовая подстилка также привлекала червей, которые смешивали перегной с подлегающей минеральной почвой, но мне было все равно. Чем больше червей, тем богаче и вкуснее гумус. Я с энтузиазмом ела землю с того момента, как начала ползать.
Маме приходилось регулярно заниматься моей дегельминтизацией.
Перед тем как приступить к работе, дед собрал грибы. Боровики, мухоморы, сморчки. Самые ценные – оранжево-желтые воронкообразные лисички – он отложил под березу. Их абрикосовый аромат перекрывал даже смрад из сортира. Дед собрал опята с медово-коричневыми плоскими шляпками и ореолами спор, похожих на сахарную пудру. Они не отличались особым вкусом, но каскад этих грибов вокруг белоствольных берез подсказал ему, что корни здесь могут оказаться мягкими, а через них легко пробиться.
Мужчины начали с того, что сгребли листья, ветки, шишки и перья. Показалась отвердевшая подстилка из частично разложившихся иголок, почек и тонких корней. Ярко-желтые и снежно-белые грибные нити покрывали эти расчлененные фрагменты леса, этот коллаж из детрита[11], почти как марля на моей поцарапанной коленке. В этом волокнистом лоскутном одеяле ползали улитки и ногохвостки, пауки и муравьи. Чтобы забраться глубже, дядя Джек снял заступом гниющий слой толщиной с лезвие. Под этим ковром поблескивал гумус – настолько разложившийся, что походил на пасту из темного какао, сахара и сливок, из которой мама делала нам горячий шоколад. Я сосредоточенно жевала березовый грунт. Забавно, но никто из родственников – ни брат, ни сестра, ни родители – никогда не дразнил меня за поедание земли. Мама сказала, что забирает Робин и Келли на блины, но я не собиралась пропустить эту драму. Когда мужчины вскрывали очередной слой, в пористых комьях, отброшенных в сторону, извивались многоножки и мокрицы.
– Sacrébleu![12] – выругался дедушка.
Тонкие корни в слое гумуса стали плотными, как тюк сена. Но дед был самым стойким человеком, которого я когда-либо знала. Однажды, когда он в одиночку валил кедр бензопилой, ветка срезала ему ухо. Он обмотал голову рубашкой, чтобы остановить кровотечение, поискал потерю под ветками, нашел и проехал тридцать километров до дома. Отец и дядя Джек отвезли его в больницу, где доктор целый час пришивал ухо.
Джиггс только тихо скулил. Дед взял заступ и стал крошить спутанные корневища. Почти непробиваемые корни, образовавшие плетеную корзину земляных тонов. Приглушенные оттенки белого, серого, коричневого и черного. Теплая палитра умбры и охры.
Я наслаждалась своим шоколадно-сладким гумусом, пока мужчины пробивались в подземный мир.
Дядя Джек с отцом сняли слой гумуса и добрались до минеральной почвы. Они счистили рядом с уборной всю лесную подстилку – опад и слой перегноя – на ширину в две лопаты. Заблестел мелкий светлый песок, такой белый, что казался снегом. Позже я узнала, что подобные поверхностные слои есть у большинства почв в этой гористой местности, словно сильные проливные дожди убрали из них всю жизнь. Возможно, песок на пляжах имеет такой бледный цвет, потому что штормы вымывают из него кровь жуков и грибные нити. Среди этих поблекших минеральных зерен армию корней пронизывали еще более плотные заросли грибниц, которые высасывали из верхнего горизонта почвы все оставшиеся питательные вещества.
Еще одна лопата вглубь, и белый горизонт уступил место малиновому. Над нами пронесся ветерок с озера. Земля раскрывалась шире, а я все быстрее пережевывала свой сладкий перегной, как старую жвачку.
Казалось, проявляются пульсирующие артерии почвы, а я была первым свидетелем. Я подошла ближе, завороженно уставившись на фрагменты нового слоя. Зерна цвета окисленного железа, будто они из крови, покрывала черная смазка. Эти комочки почвы походили на целые сердца.
Дальше пошло хуже. Во все стороны торчали корни толщиной с предплечье моего отца, и он рубил их лопатой. Он взглянул на меня и улыбнулся тщетным усилием своих тонких губ. Каждый корень выглядел по-своему цепким, хотя все одинаково стремились привязать деревья к земле. Белую бумажную березу, пурпурно-красный кедр, красновато-коричневую пихту, черно-коричневую тсугу. Корни не давали мамонтам уронить деревья. Дотягивались до глубоко находящейся воды. Создавали поры, по которым просачивалась влага, и проползали жучки. Шли в глубину, чтобы получить доступ к минеральным веществам. Не давали обвалиться яме сортира. Чертовски мешали копать.