Он увидел меня на трибунах и улыбнулся. Не волнуйся. Я справлюсь.
Я нервно перекатывала между пальцами коралловый гриб.
Бык брыкался, ведущий журчал в микрофон. Я застыла от гордости, когда он представил Келли как восходящую звезду. Он уже был известен выступлениями в маленьких городках Британской Колумбии – Четвинде, Квинеле и Клинтоне. Награды были денежными – большинству ковбоев их не хватало. Пятьсот долларов для победителя в этом заурядном местечке. Келли перешучивался с клоуном, притворяясь, что затыкает уши от звука беспорядочных ударов животного по стенкам загона. На клоуне с накрашенным белой краской лицом и красными губами была желтая клетчатая ковбойская рубашка и мешковатые джинсы.
– Эй, клоун! – бросил ведущий через громкоговоритель.
Клоун прошелся колесом.
– Что? – прокричал он.
– Где ковбой готовит еду?
Клоун пожал плечами, не сводя наметанных глаз с загона.
– На пастбище.
Толпа разразилась хохотом, когда клоун упал на землю, показывая, как сильно он страдает. Келли сидел наготове у края загона. Бык понемногу успокаивался.
– Эй, клоун, ты слышал о трехногой собаке? Она заходит в салун и обращается к бармену.
Клоун положил обе руки на бедра и покачал головой, потому что собаки не умеют говорить.
– «Я ищу человека, который прострелил мне лапу».
Тыльными сторонами ладоней клоун хлопнул себя по голове, толпа взвыла, но тут же умолкла.
Я заметила дядю Уэйна, брата матери. Он сидел за несколько рядов передо мной и сосредоточенно смотрел на Келли, словно молча подсказывал ему. Келли был протеже Уэйна, а Уэйн – кумиром Келли. Прирожденные ковбои из рода Фергюсонов. Жесткие мужчины, которые умрут скорее в седле лошади, скачущей по лугу, нежели в кресле с книгой.
Я была слеплена не из того бунтарского теста, но знала, что родео на быке – самое важное дело для Келли, которое вошло в его кровь так же, как деревья в мою.
Данте внезапно понял свое положение и замер.
Келли приподнял шляпу, приветствуя судью, который сидел на ограждении на противоположной стороне загона, туго обернул вокруг правого запястья плетеную веревку, охватывающую переднюю часть тела быка, и сел на Данте. Полоски сыромятной кожи, спускавшиеся с манжеты его перчатки, выглядели изящно на фоне мощи руки и силы быка. Когда Келли кивнул, судья дернул толстый боковой ремень, затягивая его у паха быка.
Клоун распахнул ворота, и бык с ревом вырвался наружу, лягаясь, изгибаясь и крутясь. Толпа поднялась и закричала. Арена сотрясалась. Мой младший брат взбудоражил всех. Боковой ремень делал свое дело – впивался в тело быка, заставляя животное бешено брыкать задними ногами. Какой-то долговязый ковбой позади меня завопил:
– Скачи, сукин сын!
Келли держался за веревку правой рукой, выбросив левую вверх. Я забыла о своих неприятностях. Данте крутился, отрывая от земли ноги, а Келли удерживался на нем, с потрясающей точностью реагируя на метания животного. Бык пронесся совсем близко к краю арены; у меня мелькнула мысль, что он проломит ограду. Когда шпоры Келли полоснули по шкуре, бык взревел. Моих знаний хватало, чтобы понять: судья даст брату лишние очки за провоцирование Данте. На шее Келли вздулись жилы. Клоун махал красным платком, чтобы оттянуть быка к центру.
Время приближалось к восьми секундам, я вскидывала кулаки в небо и кричала до боли в горле. Но при этом понимала, что один неожиданный скачок, возможно, вызванный пронзительным криком зрителей, и Келли может оказаться мешком переломанных костей.
Я отвела взгляд, но заставила себя посмотреть на свирепого быка, который сбросил брата. Келли взмыл в воздух, пролетел по высокой дуге и с пугающим глухим звуком приземлился на плечо. Кровь отхлынула у меня от головы. В последний момент брат отпрыгнул с пути быка. Толпа охнула и опустилась на места. Часы показывали семь секунд. Дядя Уэйн прокричал:
– Господи Иисусе!
Клоун, пружинистый, как гимнаст, выскочил перед быком и отвлек его. Келли, пошатываясь, добрался до ограды. Другой ковбой галопом подскакал к Данте и ухватился за боковой ремень. Пряжка расстегнулась, ремень упал на землю. Данте последний раз вскинул задом и понесся по арене, постепенно замедляясь; наконец ковбой сумел направить его в соседний загон.
– Помогите ему, парни! – крикнул диктор.
Когда он произнес традиционную фразу: «Он заплатил за вход!» – знак уважения к сброшенным ковбоям, толпа зааплодировала. В загоне уже появился следующий участник.