Наконец мы потушили костер, вернулись в кромешную тьму хижины и при слабом свете налобных фонариков расстелили спальные мешки на бревенчатых койках. Я застегнула мешок и зарылась поглубже, словно это могло защитить меня не только от холода.
Следующим утром, пока Джин готовила завтрак, я пошла умываться к изумрудному пруду. Проверила, нет ли следов гризли. У основания скалы, покрытой каскадом лакричных папоротников, оказалось пятно перегноя, из которого торчали изящные черные стебли адиантума – курчавого папоротника. Я плеснула водой в лицо. В выемках, заполненных гумусом, рос кочедыжник, а крошечные голокучники покрывали пригорки в тени деревьев. Все они, подобно дарвиновым вьюркам[27], нашли свою нишу.
Ощутив сильный запах гнили, я огляделась по сторонам. Деревья и кустарники были неподвижны, папоротники – безмятежны. Я решила, что это запах гниющего мяса, которое притащил сюда ночью гризли.
Я поспешила к хижине и крикнула:
– Джин! Давай выбираться отсюда!
Бледное солнце поднималось над вершинами на горизонте. Мы поспешно надели рюкзаки. На тропе рядом с прудом наткнулись на кость ноги оленя.
Мы помчались вниз по тропе, распевая во всю мощь легких. Через несколько минут мы были уже у сосен желтых – взвинченные, потому что на тонких стволах отсутствовали сучья, но даже если бы смогли вскарабкаться на них, морщинистая кора порезала бы нам ноги. Я отмечала возможные укрытия. Каждый изгиб тропы, каждый ручей на пути, каждая низкая ветка выглядели потенциальным путем к бегству. Спустя вечность, проведенную в сосняке, мы вернулись к просторам более высоких пихт Дугласа.
Из-за огромных сучьев и мягкого травянистого подлеска пихты казались дружественным и безопасным местом. Сухие леса из пихт Дугласа – отнюдь не излюбленная среда обитания гризли: в августе они предпочитают более высокие леса и альпийские луга, потому что там прохладнее и созревают ягоды. Я расслабилась, мы перешли на быстрый шаг.
Вниз, вниз, вниз, ощущая вес рюкзаков. Клейкая лента, которую я использовала для спешного ремонта правой лямки, перетерлась, и я возилась с ней, едва замечая машущие мне травы и цветы. Внезапно Джин закричала:
– Гризли!
В нескольких метрах, глядя прямо на нас, стояла медведица с двумя детенышами. Я потянулась за сигнальным устройством, но оно куда-то запропастилось.
Медведи были так же потрясены, как и мы. Они были так близко, что мы чувствовали запах падали от их дыхания. Мы медленно отступали к ближайшим деревьям. Джин сбросила рюкзак и начала карабкаться на пихту, нащупывая опоры на узловатых ветвях. Медведица визжала на медвежат. Я ухватилась за чешуйчатый ствол соседнего дерева и, используя голову в качестве тарана, пробилась сквозь гущу ветвей. Джин взлетела уже на метров пять выше меня, и я старалась не отстать от нее. Пока я была низко, зверь мог легко стащить меня. Из порезов и царапин на лице и руках сочилась кровь. Мое дерево тряслось от страха. Массивный ствол давал Джин возможность подняться к верхушке. Я же в спешке не сбросила рюкзак и выбрала дерево гораздо ниже. Когда я забралась настолько высоко, насколько это было возможно, оно сильно раскачивалось. Я боялась, что упаду на медведицу и детенышей, которые бродили прямо под моим убежищем.
Поглазев на меня, медведица загнала медвежат на сосны. В безопасное место, пока разберется с нами. Оранжевые стволы не имели веток, но детеныши были легкими, а их когти – острыми. Мать фыркала, выдавая им инструкции, пока они карабкались и устраивались в кронах гораздо выше нас. Медведица повернулась к нам и поднялась на задние лапы, чтобы получше рассмотреть. Гризли известны плохим зрением. Решив, что мы не собираемся действовать, медведица принялась расхаживать взад-вперед между четырьмя стволами. Она управляла ситуацией, а мне оставалось сидеть на дереве и благодарить свои счастливые звезды. Я прислонилась к дереву, чтобы отдохнуть; пальцы ног упирались в ветки, руки кровоточили. Тепло коры и сладкий запах хвои действовали на меня успокаивающе. Джин поймала мой взгляд и кивнула в сторону медвежат. Они уставились на нас черными глазами, обрамленными светлым коротким мехом. Джин не могла не улыбнуться им.
Ползли часы. Я болтала ногами, чтобы облегчить боль в спине, и переставляла рюкзак, опасаясь, что мы проторчим здесь всю ночь. К счастью, из-за обезвоженности после перехода в туалет не хотелось. Медвежата заснули, пока их мамаша строго следила за нами.
27
Галапагосские или дарвиновы вьюрки – группа птиц на Галапагосских островах. Произошли от единого предка, но эволюционировали и заняли различные экологические ниши. Описаны Чарльзом Дарвином и сыграли большую роль в разработке его теории.