– Ты же сама знаешь, что наша любовь была не просто юношеским увлечением. Она до сих пор жива!
– Это тебе только так кажется, – упорно возражала Элена – и ему, и прежде всего себе. – Невозможно дважды войти в одну и ту же реку.
– Так я ведь говорю о будущем, а не о прошлом! – гнул своё Педру. – Знаешь, в последнее время я часто думаю о том, что мы с тобой могли бы ещё и ребёнка завести!
– Бог с тобой! – отпрянула от него Элена. – Ты же всегда боялся иметь детей. Даже не так давно, когда умер папа, ты говорил мне там, у водопада, что дети не интересуют тебя.
– Я говорил о детях вообще... А если бы это был твой ребёнок, то есть наш... Ну, ты меня понимаешь, – сбился от смущения Педру. – Словом, дай мне только шанс, и я его не упущу!
Элена печально усмехнулась:
– Нет, слишком поздно, Педру! Ничего уже нельзя ни вернуть, ни повторить, ни начать заново. Пусть всё остаётся так, как сложилось.
Ей действительно в тот момент вдруг стало ясно, что она не хочет никаких перемен, связанных с Педру. Слишком много душевных сил отняла у неё та горькая любовь за долгие годы разлуки. Так много, что их совсем не осталось для ещё одной попытки к сближению.
– Прости, Педру, – сказала она, уходя, – сегодня был трудный день, я устала. К тому же мне обязательно нужно поговорить с Ирис. Возможно, завтра я сама перевезу её к тебе. А ты уж тут присмотри за ней, пожалуйста. Что же делать, если они с Камилой не могут ужиться под одной крышей!
– Я тоже не уверен, что смогу выносить Ирис в своём доме, – проворчал Педру. – Но попытаюсь, обещаю тебе. Мы ведь не можем рисковать здоровьем Камилы и её будущего ребёнка!
Дома Элена узнала от Зилды, что Ирис пришла поздно, тихо прошмыгнула к себе в комнату и, похоже, уснула.
– Хорошо, пусть спит, – сказала Элена. – Я завтра с ней поговорю.
А утром выяснилось, что Ирис успела собрать вещи и уехать ещё до того, как Элена проснулась.
– Конечно, ей стыдно смотреть нам в глаза, – прокомментировала это обстоятельство Камила. – Надо открыть все окна, чтобы поскорее выветрился её дух!
– Камила, не заводись! – одёрнула её Элена. – Это вредно для твоего здоровья, вредно для ребёнка. Ты должна думать прежде всего о нём.
– Я уверена, что теперь, когда эта змея съехала от нас, моему ребёнку больше ничто не угрожает, – безапелляционно заявила Камила, а Элена отозвалась более осторожно:
– Дай-то Бог, дай-то Бог!..
О здоровье Камилы и её будущего ребёнка в то утро говорили и в доме Алмы.
За завтраком она дотошно расспросила Эду о состоянии Камилы и пришла к заключению:
– Тут дело не только в беременности. Мне кажется, у Камилы вообще слабое здоровье. Меня и раньше настораживала её болезненная бледность.
– Тётя, перестань, – поморщилась Эстела. – У тебя всегда так: стоит человеку только чихнуть, а тебе уже кажется, что он на краю могилы!
– Да, тётя, не надо паниковать, – поддержал сестру Эду. – Я провёл с Камилой весь вечер, и колики за это время ни разу не повторились.
– Это замечательно, – согласилась Алма. – Но я всё равно считаю, что Камила неправильно питается. Послушай, Эду, у меня есть знакомый диетолог...
– Спасибо, тётя, – прервал её Эду. – Камила сейчас наблюдается у хорошего гинеколога, и пока для неё этого достаточно!
Алма обиделась и призвала на подмогу Данилу:
– Ты слышал? Слышал, как они со мной разговаривают?!
– Они тебя не понимают, любовь моя, – сочувственно произнёс Данилу, но в уголках его глаз затаилась озорная усмешка. – Где им понять, что ты печёшься об их же благе! Только я один могу понять, какая ты заботливая: у тебя даже мои сигары на учёте!
Этой шуткой он умело разрядил обстановку. А упоминание о злосчастных сигарах теперь воспринималось как невинная шутка лишь потому, что конфликт, возникший из-за наследства, был в конце концов улажен мирно и, можно сказать, полюбовно. Племянники по собственной инициативе переоформили на имя Алмы дом, в котором она привыкла чувствовать себя хозяйкой, и конезавод, процветавший только благодаря её усилиям, а кроме того, поделились с ней деньгами, скопившимися за десять лет на их банковском счёте.
Алма была так тронута благородным и справедливым поступком племянников, что сама, без какого-либо принуждения с их стороны, стала ограничивать Данилу в потреблении сигар и шампанского. Поэтому и камешек был брошен как раз в её огород. Но Алма не сочла нужным отвечать на этот выпад Данилу. Она предпочла ввязаться в новый спор с Эду.
– Я считаю, нам пора всерьёз поговорить о свадьбе, – сказала она, строго глядя на племянника. – Составить список гостей...