Далай Лама рассказал собравшимся о своем паломничестве на Орлиную гору и об утомительном подъеме на вершину. Он рассказал об ужасной боли, которую почувствовал во время поездки в Патну.
— Думаю, теперь я здоров, но я все еще чувствую себя очень усталым, — продолжал он. — Не думаю, что буду в состоянии провести подготовительное учение. — В наушниках я явственно услышал всхлипы. Посмотрел на Лхакдора — он склонил голову, но я заметил, что лицо его покраснело. — Что касается самого посвящения Калачакры... Допустимо несколько сократить его. Но и в этом случае подготовка займет по меньшей мере пять или шесть часов ежедневно — даже если я делаю это очень быстро. Не думаю, что при моем нынешнем состоянии здоровья это возможно. — Еще несколько всхлипов. Лхакдор прервался, чтобы откашляться. — Если я все-таки заставлю себя сделать эти приготовления, это будет упрямством. Поэтому, ради сохранения своего здоровья, ради возможности подольше работать для блага других, я решил отложить Калачакру до следующего года.
Многие из высших лам и настоятелей монастырей, сидевших на помосте, не скрывали слез.
— Тем из вас, кто прибыл издалека, не следует огорчаться, что вы не получите посвящения Калачакры, — переводил Лхакдор. — Вы прибыли в это святое место с решимостью и правильным намерением. Вы создавали заслуги каждым шагом, который сделали, каждым действием, которое совершили. Главный источник благословения — не я. Не Далай Лама. Это — святое изображение Будды и священная земля, которую посетили столь многие из величайших духовных учителей. Так что не думайте, что вы прибыли сюда напрасно. Обычно вы не можете увидеть мандолу до окончания посвящения. Однако, поскольку я не способен дать его, это правило отменяется. Ведь вы прибыли в это святое место с религиозным рвением, так что, думаю, вам будет полезно увидеть мандолу.
Далай Лама помолчал.
— Именно сейчас, как это ни странно, мое состояние, кажется, улучшается, по мере того как я говорю с вами. Если мне не станет хуже, я попытаюсь дать несколько учений в течение двух дней. А на пятнадцатый день этого тибетского месяца приму участие в последних ритуалах Калачакры — пожеланиях долгой жизни.
В Бодхгайю прибывали все новые группы тибетцев. Ночью храм Махабодхи, казалось, был охвачен огнем. Его бесчисленные ступы и башни с замысловатой каменной резьбой осветились полумиллионом свечей-подношений, зажженных ради скорейшего выздоровления Далай Ламы. Десятки тысяч паломников двигались по часовой стрелке в ритуале обхода. Издали округлый храмовый комплекс напоминал гигантскую космическую станцию, залитую светом чужого мира.
На следующий день я пришел в часовню Калачакры. Монахи из монастыря Далай Ламы пели молитвы. Другие создавали цветную и очень сложную песчаную мандалу, добавляя буквально по песчинке. Вдруг я заметил, что они взволнованно между собой перешептываются. В работу вкралась ошибка: незначительное божество оказалось вписанным не на свое место. Убедившись, что никто не смотрит, монах украдкой всосал в металлическую трубку неверно уложенные песчинки. Мне уже приходилось видеть песчаные мандалы, но я впервые видел ошибку. Казалось, без Далай Ламы всех охватило смятение.
Я заметил маленький микрофон, прикрепленный к раме над окном, — провод от него вился через отверстие наружу. Один из монахов объяснил мне, что провод прикреплен к УКВ-передатчику, от него работает громкоговоритель, установленный в спальне Далай Ламы — хоть Далай Лама и болеет, он все равно хочет внести свою лепту. Не имея возможности участвовать лично, он пожелал присутствовать хотя бы мысленно. Настроиться на молитвы монахов и добавить свои. Эта коллективная энергия, хвалебная песнь всеобщему миру будет выпущена в мир, когда мандалу ритуально разрушат, а песок, из которого ее создали, высыплют в воду. А Далай Лама, оставаясь в постели, будет мысленно следовать за скрупулезными приготовлениями. Представив, как он лежит там, продолжая, насколько это возможно, участвовать в молитвах и песнопениях хотя бы и издалека, я в который раз был тронут его человечностью.
Глава 15
Две неподписанные фотографии
Корейская танцовщица впала в транс. Глаза закрыты, безумная улыбка застыла на лице. Она неистово мотала головой, яростно дергаясь в ритме отбиваемых партнершами по танцу отрывистых ударов. Всего их было шестеро, все в розовых шелковых туниках и белых мешковатых брюках. На некоторых надеты шляпы, удлиненные розовыми и желтыми помпонами. Танцовщицы прибыли в Бодхгайю на посвящение Калачакры вместе с большой группой корейских буддистов. После утреннего учения у тибетского ламы они решили немного развлечь монахов, чтоб отвлечь их от переживаний по поводу болезни Далай Ламы.