Я имею в виду роман «Фиеста. И восходит солнце», который, на мой взгляд, не столько роман о потерянном поколении, сколько роман о любви «после войны».
… Бенджи, который так и не стал взрослым
Позволю себе ещё раз сделать шаг в сторону.
Случайно, не случайно, но практически в эти же годы (1929) был написан другой, столь же знаковый роман первой половины ХХ века, «Шум и ярость (в другой редакции «Звук и ярость») Уильяма Фолкнера.
Роман состоит из четырёх частей, в которых практически одну и ту же историю рассказывают разные персонажи (может быть, и это свидетельство «после войны», когда привычные истины вдруг стали расслаиваться, терять свою безусловность). Одну из этих историй рассказывает Бенджамин, Бенджи, которого можно назвать аутистом, а можно и более резко, поскольку после того как ему исполнилось пять лет, он так и не повзрослел.
Рискну сказать, что «Шум и ярость» в части, рассказанной Бенджи, история любви «после войны», и эта история невероятным способом перекликается (перевёртыш) с историей, рассказанной в «Фиесте» (в неэвклидовом пространстве культуры параллельные пересекаются). И не будем заламывать руки от того, что любовь Бенджи – это кровосмесительная любовь к родной сестре.
Никто не любил Бенджи так, как его старшая сестра Кэдди, никто не понимал Бенджи так, как его старшая сестра Кэдди, но он не мог примириться с тем, что сестра взрослеет и удаляется от него, и всё чаще плакал. Он сильно заплакал, когда от Кэдди запахло духами, и он не мог понять, куда делся её привычный запах, а однажды он заголосил во весь голос, когда наткнулся на то, что Кэдди обнималась в гамаке с чужим парнем.
Кэдди не взрослел, только со временем стала развиваться его мужская потенция. Он не мог с ней справляться, однажды даже набросился на проходившую мимо школьницу. Пришлось срочно его оскоплять.
В тот год, когда ему исполнилось 33, был традиционный торт со свечами. Все поздравляли Бенджи, а он не понимал, что всё это означает, что-то заставило его пойти вдоль забора, где когда-то он ходил вместе с Кэдди, он пошёл туда, где пахло травой и пахло Кэдди.
Кто знает, сколько лет ему было в эту минуту, 5 или 33, был он взрослым или не был, но он был человеком, которого обуревала нежность.
Брет и Джейк.
Любовный треугольник, трое в любви, такая же божественная фигура, как двое в любви, и будет повторяться во все времена
Любовный треугольник в «Фиесте» многогранен: невольный каламбур, треугольник, не треугольник, грани, не грани. Но это именно любовный треугольник: две стороны которого заданы с самого начала, когда Джейк увидел, что и «Брет была с ними», а третья, череда мужчин, которые приходят, уходят, остаются, не оставаясь.
С одним из мужчин, которые приходят и уходят, Робертом Коном, всё более или менее ясно.
Джейк признавался самому себе, лучше кто-нибудь другой, только не он, Роберт Кон:
… Я слепо, непримиримо ревновал к тому, что с ним случилось. Хоть я и считал случившееся в порядке вещей, это ничего не меняло. Я несомненно ненавидел его…
Ревность, понятно, тысячелетия не прошли даром, возможно, никогда не пройдут, но и она, ревность, трансформируется, Брет можно всё, она вольна поступать так, как ей вздумается, но оказывается есть инерция прошлого, есть инерция прошлых метасхем любви, и, в этом смысле, есть пределы неуязвимости для самого деликатного, самого нежного мужчины.
Ещё один из мужчин, Майкл Кэмпбел, тот, за которого Брет собирается выйти замуж. Он ироничен и самоироничен, он всегда серьёзен и никогда ничего не принимает всерьёз, он клоун, которому позволено всё, как всякому клоуну.
Он скажет о Роберте Коне: «всё равно он дурак» и добавит: «что вы сидите здесь с похоронной физиономией? Предположим, что Брет спуталась с вами. Ну и что же? Она путалась со многими, почище вас».
И скажет о Брет:
Нельзя сказать, чтобы она много счастья видела в жизни. Свинство, в сущности. Она так всему радуется.
После фиесты, после того как схлынут «страсти-мордасти» Брет признается Джейку:
Я вернусь к Майклу. Он ужасно милый и совершенно невозможный. Он как раз такой, какой мне нужен.
За словами «ужасно милый» и «такой, какой мне нужен» стоит нечто важное для Брет, хотя возможно она об этом и не задумывается, Майкл никогда не скажет ей, ты должна слушаться меня для твоей же пользы, он не захочет, чтобы Брет оказалась зависимой от него.