●
На мой взгляд, любовь – это взаимная уязвимость, и она исчезает, мгновенно улетучивается в тот момент, когда один (одна) из двух начинают пугаться этой уязвимости, а по существу остерегаться то ли другого, то ли самого себя.
●
И последнее, что мне хочется сказать, в «не подводя итогов».
Три тысячи лет отделяют Ахиллеса из «Илиады» и Джейка из «Фиесты».
Многое их сближает (друзья по несчастью?!), много разделяет. Разделяет, на мой взгляд, историческая, социальная, психологическая, ментальная, прочая, прочая ситуация «до войны» – «после войны».
Спорить на эту тему бессмысленно. Тот, кто поверил, тот поверил с самых первых моих строк, кто не поверил, не поверит, даже если – маловероятно – прочтёт весь текст.
Кто поверит, начнёт самостоятельно находить новые доводы, новые аргументы в «реабилитацию уязвимости» и вскоре удивится, как много этих доводов, и почему он сам позволял себе в этом сомневаться.
Кто не поверит, начнёт самостоятельно находить новые доводы в пользу того, что Сила неискоренима, обаяние уязвимости всего-навсего романтическая иллюзия, и искренне удивится, что его оппоненты могут позволить себе в этом сомневаться.
Сохранится ли эта разность позиций на все времена, или историческое время их рассудит?
2018 год.
МУДРОСТЬ СМЕРТИ
«Если это для тебя нецелесообразно – дверь открыта.
Если целесообразно – терпи. Ведь на всё дверь должна
быть открытой – и беспокойства у нас нет».
Из бесед Эпиктета.
Смерть, которая на всю жизнь.
Ничего нет банальнее смерти. Пришёл, ушёл, растворился в небытии.
И нет ничего более загадочного, ведь, по существу, безответным остаётся последнее переживание человеческой жизни.
Мы не можем заглянуть за границу, отделяющую жизнь от смерти, можем только строить догадки.
Философы ищут трансцендентный смысл смерти, мистики пытаются пережить смерть как собственный мистический опыт, писатели придумывают остроумные, парадоксальные фразы о смерти.
Но, на мой взгляд, самые точные слова о смерти, возможно в силу своей наивности и непосредственности, сказала своей бабушке маленькая девочка, которой не было и пяти лет:
«Бабушка, смерть ведь это надолго, это на всю жизнь».
Смерть, которая внутри жизни.
В одной из своих многочисленных бесед Мераб Мамардашвили сказал: «Смерти не существует после жизни, она существует внутри самой жизни».
Слова М. Мамардашвили предполагают множество интерпретаций, в том числе и для него самого.
Во всех случаях речь идёт об умении пользоваться собой как человеком, о необходимости постоянных усилий, чтобы преодолевать свои заблуждения, чтобы каждый час, каждый день преодолевать мертвечину, которую мы наследуем от панических страхов наших предков, речь идёт о событии внутри жизни, которое может произойти, а может не произойти.
В этом смысле смерть поджидает нас не там, а здесь, она поджидает нас каждый раз, как только мы перестаём делать усилия, как только мы перестаём мыслить и чувствовать.
Мы рождаемся вторично – если рождаемся – когда начинаем мыслить и чувствовать, когда с нами может произойти событие, благодаря которому в одну точку стягивается вся полнота мира, в одну точку может вместиться вся бесконечность мира: если мы рождаемся вторично, мы можем возвыситься даже на фоне смерти.
Мы можем не рождаться вторично – почти по Чехову-Чехонте: «он жил, пока не умер» – в таком случае мы можем не делать усилий, мы не будем заблуждаться, мы не будем проигрывать, мы не будем влюбляться (опасно), мы сможем обходиться без события, в котором просвечивает вся полнота мира, и такая жизнь не просто завершается, исчерпывается смертью: если мы не родились вторично, то мы унизились, унизились…
… задолго до физической смерти.
Дверь всегда должна быть открыта, не только для жизни, но и для смерти.
«Открытая дверь» – важная метафора философа Эпиктета.
Эпиктет был рабом, потом стал вольноотпущенником, потом основал философскую школу.
Эпиктет философских трактатов не писал. Знаменитые «Беседы Эпиктета» дошли до нас в записи его учеников.
«Беседы» до сих пор помогают жить, учат различать, что зависит от нас, а что от нас не зависит, и не портить себе жизнь, пытаясь изменить то, что от нас не зависит.
«Беседы» до сих пор помогают жить, учат понимать, что часто мы обвиняем другого не только по той причине, что другой совершает чудовищные поступки (случается и такое), но и по той причине, что нам самим не хватает выдержки, не хватает мудрости.