Строить для жизни.
Тезис М. Хайдеггера об опасности «бездомного человека», относится не только к архитектуре, но и к культуре в целом.
Достаточно вспомнить «Бездомного» в романе М. Булгакова «Мастер и Маргарита», который будто пёрышко парит в воздухе, нигде не находя своего «дома». Да что там «Бездомный», каждый из нас в те или иные периоды жизни, в тех или иных ситуациях жизни ощущает свою «бездомность», даже если есть у него приличное жильё.
«Наше жительство и наше строительство, – рассуждал М. Хайдеггер, – должно беречь, хранить и щадить … упрятывая нечто в его собственную сущность».
Строить, в этом смысле, должно означать строить для жизни, что в равной степени относится как к городскому пространству, так и к человеческому жилью.
Какой зловещей иронией на фоне этих рассуждений звучат слова, когда-то сказанные о серийных домах в советских микрорайонах: «тара для жилья».
«Строить» здесь изначально обозначало «бездомность»: человек как функция государства, становился функцией собственного проживания (скорее, прозябания).
«Бездомный человек, упакованный в тару» – мрачный символ не только советских, но и множества других индустриальных городов.
Архитектура для людей.
У архитектуры Нового и Новейшего времени много достижений как утилитарных, так и с точки зрения красоты, как в плане отдельных сооружений, так и градостроительных ансамблей.
Но если допустить, что архитектура строит и, тем самым, «говорит и пишет», что архитектура строит и, тем самым, строит для жизни, если признать, что архитектура создаёт пространство, в котором живёт и умирает человек, то мы должны задать несколько вопросов, вытекающих из всего текста.
Каким, с архитектурной и урбанистической точек зрения, должно быть публичное пространство города, не просто место, предназначенное для того, чтобы гражданин мог выразить свою политическую позицию, но и просто для того, чтобы чувствовал городское пространство своим, чтобы ощущал свою сопричастность к прошлым событиям и к происходящему сегодня, чтобы он не чувствовал себя в собственном городе туристом?
Как сделать, чтобы у него было не просто комфортное жильё, а жильё, как «мир в мире», жильё, которое помогало бы его отдохновению, подпитывало его энергией, чтобы он чувствовал себя смелее и увереннее, там, в публичном пространстве, чтобы здесь, в этом сокровенном, «невыразимом», он обнаруживал свою экзистенциальную самость?
Как вернуть городам смыслы публичного пространства, как вернуть городам смыслы приватного пространства?
Как сделать, чтобы архитектура не закрепляла за «мужским миром» – общественное пространство, а за «женским миром» – домашнее хозяйство.
Какими должны быть современные мемориалы, не просто как память об ушедших, растерзанных, умерщвленных в газовых камерах, не как выражение ненависти к тем, которые породили эти жертвы, а как место умиротворения, где плач взрослого может органично сосуществовать со смехом ребёнка?
Как сделать, чтобы архитектура могла говорить о смерти, не будучи мавзолеем, не пытаясь остановить время.
Как сделать, чтобы архитектура для людей стала архитектурой для человека, который живёт и умирает?
… вместо эпилога.
Как относиться к жизни, как относиться к смерти, смириться, сгорбиться, спрятаться, смириться, выпрямиться, открыться, мыслить, чувствовать, поступать?
Выбор всегда за человеком.
2019 год.