В этом смысле магическая привязанность не ограничивается только отношением к другим магам или воинам, но может быть распространена на всех и на все. У нас постоянно есть возможность вести безупречную жизнь во всех отношениях, если мы научимся делать все, что мы делаем, от чистого сердца и со стопроцентным вниманием. Это — ядро духа воина, безупречность, которая в любой момент делает лучшее, на что способна, и ничего не ожидает.
Кто хочет этому научиться, должен начать с того, чтобы всегда заниматься только одним делом — и это во всем, что он делает. Это означает — слушать другого человека, не прерывая его, есть во время еды, пить, когда пьешь, идти, если идешь, и так далее. Ведь только если мы сознательно производим все наши действия, не смешивая их с другими, мы учимся воспринимать их правильно и ценить по-настоящему. И, одновременно, мы наполняем их силой, которая присуща человеку, осозна ющему собственную смертность, — силой несгибаемого намерения.
Таким образом мы достигнем когда-нибудь точки, когда наполнимся несгибаемым намерением, и с этого момента начнут изменяться и наши чувства, и они тоже станут несгибаемыми. Вот тогда мы и узнаем, что значит любить несгибаемо, и будем в состоянии распространить это чувство на все и на всех, даже на весь Космос. А это нечто, за что стоит бороться и ради чего стоит жить.
16. Суммарная обезьянья субъективность и критическая масса
Великая задача магов состоит в том, чтобы распространить идею, согласно которой для эволюции человечества вначале необходимо освободить свое осознание от привязанности к общественным условностям. Как только осознание освобождается, намерение направляет его по новому пути развития.
Магов из группы Кастанеды часто спрашивают, какое значение имеет завещание дона Хуана в свете глобального кризиса и угрозы дальнейшему существованию человечества. Что думают они о перенаселении, обнищании, разрушении окружающей среды, озонной дыре, тепловом эффекте и многих других проблемах, представляющих реальную угрозу? Ведь эти проблемы не могут быть объяснены синдромом «я — бедная сиротка»? Почему, несмотря на все наши политические, научные и духовные усилия, нам не удается вырваться из созданного нами же тупика и в корне изменить свои условия жизни?
Суть тезисов наследников дона Хуана по этому вопросу Флоринда Доннер-Грау определяет следующим высказыванием: «Причина, почему ничего не меняется, состоит в том, что мы, как отдельные личности, не готовы измениться, — не имеет значения, идет ли речь о политических догмах, об экономических или социальных вопросах или о чем-то ином. Как же можно ожидать от кого-то другого, что он изменится в угоду нам, если мы сами не готовы измениться?»
При этом она, как видим, еще раз подчеркивает точку зрения воина, который принимает на себя ответственность не только за себя, но и за свой мир. Если мы сталкиваемся с проблемами, мы не должны ждать, пока они решатся как-нибудь сами по себе или будут устранены государством и обществом, но должны относиться к ним как к вызову и сами активно действовать.
Однако, говоря об изменениях, Флоринда Доннер-Грау и ее спутники не имеют в виду, что мы начнем прилежно сортировать мусор, займемся политикой или будем жертвовать деньги голодающим странам Третьего мира. Подобные акции, хотя и могут успокоить нашу совесть, но в конечном счете ничего не изменяют. Происходит это потому, что речь здесь идет не об изменениях, но, как и во всех наших современных проектах разрешения проблем, только о перегруппировке и новом упорядочении элементов внутри все той же старой системы. А именно система больна.
С одной стороны, мешает господствующая мужская парадигма, которая дает нам ощущение оторванности от мира и от намерения, в то время как мы являемся интегральной частью целого. Глубоко укоренившееся в нас чувство оторванности поддерживают и воладорес, разделяя нас с нашим энергетическим телом, а также из-за отражения в лужице нашего осознания, раздувающем наше эго, и чуждой инсталляции, которую мы называем «нашим» разумом. Все это делает нас подходящими объектами для подчинения и позволяет воладорес содержать нас как скот и воровать наше осознание.
Самое фатальное в данной ситуации, однако, что мы ее не замечаем и твердо убеждены, что, когда мы говорим об эго, о разуме и о социальном порядке, мы говорим о самых что ни на есть человеческих свойствах и качествах. Нас нисколько не тревожит даже то, что во всей живой природе мы не находим явления, подобного нам, — напротив, это только повышает нашу наглую заносчивость, нашу уверенность, что мы являемся венцом творения, в то время как мы ведем нищенское существование, которое можно сравнить только с позорными условиями существования наших домашних животных.