Чтобы воздать должное силе ума предка, сопоставим для начала его «послания из прошлого» мне, археологу, и «послание в будущее» нас, современников землян, «братьям по разуму» в иные Галактики. Разве можно не заметить поразительное сходство в принципах организации записей того и другого текста своеобразным, информативно весьма емким алфавитом двоичных или одниричных чисел, геометрических фигур и неоднозначных образов? Астрономы мальтинской культуры Сибири использовали для разговора о сокровенном со своими посвященными в тайные знания современниками, а также (разумеется, не ставя такой цели) с «братьями по разуму» из грядущих поколений тот же до предела насыщенный информацией и самый лапидарный язык чисел и образов, коими и современный «жрец науки» предпочел начать разговор с «братьями по разуму» за пределами Земли. Этот факт трудно рассматривать иначе, как доказательство сходства принципов мышления предка и потомка при выборе оптимального варианта кодирования особо важной информации. Отсюда следует, что речь должно вести о значительно большем и важном: вообще о ближайшем из возможных родстве мышления предка и потомка, их глубинной идентичности.
Стоит ли поэтому удивляться, что содержание «посланий из прошлого» оказалось иным, чем ожидалось? При прочтении таких «посланий» хочешь — не хочешь приходится не просто отдать должное величию разума и прозрений «первобытного дикаря», но и ощутить настоящее бессилие при попытке пойти дальше предложенных календарных расшифровок — уяснить глубинный смысл идей, которые предок отражал посредством столь многозначных символов. Это предопределяет необходимость постановки новой (труднейшей!) исследовательской программы — выйти за пределы чисто календарных проблем и попытаться извлечь из записей далекого прошлого информацию по части естественно-научных знаний и постулатов их натурфилософии. Лишь распознание второго плана информации, заключенной в «предметах искусства», и их сакрального смысла позволит установить достойное взаимопонимание с предком, постигнуть истинный уровень развития его культуры, понять самое сущностное в ней, а также ответить на сакраментальный вопрос: зачем все это нужно было «пращурам»?
Ответ прост, но и он требует предварительного условия: следует лишь согласиться с тем, что задача — обеспечить выживание первобытного сообщества — никогда не лежала только в плоскости решения, как теперь говорят, «продовольственной программы». Природа, в ритме с которой стремился жить боготворящий свою мать-прародительницу предок, предъявляла своему любимому, наделенному разумом ребенку куда более строгие испытания, чем угроза голода из-за неудачного промысла, неуклюжести охотника или грубости его орудий труда. Дело в том, что добыча пропитания, животного или растительного, в значительной мере осложнялась в ледниковую эпоху фактором, преодолеть который не было дано никому: природа могла щедро облагодетельствовать Землю плодами, даруя пропитание животным и человеку, а то вдруг, как скаредная хозяйка, делала так, что растения оставались бесплодными и число животных резко сокращалось. Вслед за благоденствием вдруг наступала иная пора, когда болезни, эпидемии или всяческие стихийные бедствия опустошали всю округу.
Теперь известно, что такие события повторяются ритмично и определяются факторами космическими — в основном периодами солнечной активности, а также сменами циклов луностояний. Не имея возможности рассмотреть в деталях этот ныне живо дискутируемый вопрос, замечу лишь, что последующие исследования могут выявить столь же многозначительные влияния на биосферу Земли планет при соответствующем положении их на небосводе относительно друг друга, а также Солнца, Луны и звезд. Мистического в том ничего нет, если знать, что именно планеты, как бы ничтожны они ни были по сравнению с Солнцем и как бы далеко ни находились от обители человека, заставляют чуть-чуть (всего на несколько метров!) смещаться в пространстве само это гигантское дневное светило и приводят во вращение большую ось орбиты Земли, меняя за века и тысячелетия продолжительность сезонов и характер климата. Как же можно думать, что живая материя, остро откликающаяся на физические изменения, остается вне такого рода воздействий?
Все это сказано к тому, что интерес палеолитического человека к Небу и закономерностям движения светил не мог определяться простым любопытством, желанием знать, когда заканчивается один и начинается другой сезон, или тем более отчего-то возникшей вдруг у людей жаждой в должное время «умилостивить небесное божество жертвоприношением». Такие объяснения неубедительны, ибо, делая упор на вторичное и побочное, не позволяют понять главное: как могли разумные и сугубо практичные люди с их предельно ограниченными экономическими возможностями терпеть в своей среде праздных созерцателей Неба, позволяя им дурачить себя нелепыми «культовыми установлениями» да еще и смертельно пугать точными предсказаниями «конца света», сиречь — затмений? Если, однако, общество охотников древнекаменного века сочло необходимым взять на свое содержание клан жрецов-астрономов, предоставив им возможность, не отвлекаясь на повседневные дела, следить за светилами, отмечать их положение в пространстве, оценивать позиции относительно друг друга и предсказывать совмещения их, то, надо полагать, нужда в том была жизненно необходимой. Эти «бездельники» — усердные наблюдатели, талантливые комбинаторы-математики и прозорливые астрономы-аналитики — давали, очевидно, своим сородичам чрезвычайной ценности прогнозы, что как раз и позволяло сообществу вовремя принять меры, чтобы избежать всеобщей гибели: заготовить больший запас продуктов, вовремя мигрировать в экологически безопасное место…