По ходу движения к нашему домику сначала стояла, очень ветхая и маленькая хата, в которой жила старенькая бабушка. Каждый раз привозили из города несколько буханок свежего хлеба «кирпичиком» и, сразу после приезда к своему дому, мы с братом брали мягкий хлеб и шли к этой бабушке. Я не помню, как её звали. Мама знает, она рассказывала нам, что это добрая бабушка, она дружила с нашей бабушкой Таней и всю жизнь здесь вместе прожили. Почему она жила одна я не знаю. Мы стучались в дверь и робко заходили, она всегда была дома и очень нам радовалась. Если честно я и не помню, как она выглядела, платок на голове, кофта, длинная юбка, передвигалась с трудом из-за возраста, думаю, ей было за 80. Она всегда доставала полукруглый кошелёчек с металлической застёжкой сверху, знаете, два металлических круглешочка защёлкиваются и доставала монеты за хлеб, копеек 60 наверное, хлеб тогда стоил 15 или 20 копеек. Мы с братом каждый раз говорили, что Мама не разрешает брать денег за хлеб, «это просто для Вас», но каждый раз, она с не торопясь давала монетки и говорила нам добрые слова о том какие мы хорошие мальчики, слова благодарности родителям. Бывало, что эти «хорошие мальчики» не доносили эти монетки до Мамы, а с корыстными целями прятали и как бы забывали. После, в городе, предметом растраты становилось мороженое! Следующий двор, через некоторое расстояние с зарослями, был дом дела Илюши. Он был каким-то родственником Мамы. Он жил один. Для нас это то же был дедушка, лет 60 или больше, невысокий, лысоватый, очень общительный. Мы заходили к нему с родителями, проведать. Дальше был самый оживлённый двор, прямо перед нашим домом, там жила тётя Маруся и дядя Коля, хотя они были намного старше родителей. У них был большой дом, в котором мы никогда, по-моему, не были, разная живность, и свежо выстроенный из красного кирпича гараж – для машины москвич, тоже АЗЛК 2140, только Люкс, бежевого цвета. Да, у них была корова, так как Мама покупала у них для нас молоко, и лошадь, которая всегда была привязана вдоль дороги и мирно щипала травку. Ещё стоял трактор «Белорус».
Дальше был наш двор, так же по правую сторону от дороги. Забора не было. С правой стороны, если смотреть от дороги на дом, стоял деревянный сарай с погребом, рядом было дерево с двумя стволами, на котором был прибит турник и который уже просто врос в древесину. В этом сарае стоял полностью разобранный, одна рама с сиденьем, старый мотоцикл одного из братьев Мамы, который был никому не нужен. У Мамы было два младших брата. Зачем-то на полу лежала соль огромными кусками, Мама рассказывала, что раньше, много лет назад, когда держали корову, эту соль давали лизать корове зимой. Зачем она лежала теперь, нам было не понятно. Может, то же принадлежала одному из братьев?! Очень символично, и эта мотоциклетная развалюха и эта нелепая соль, да и всё это место где они родились и выросли, и дом, и сад, и огород, да и сама бабушка Таня – не нужны были Маминым братьям. Сюда приезжала только одна Мама с семьёй, когда бабушка была жива. Машины ещё не было, ездили на электричке и семь километров от станции пешком! Когда бабушка Таня заболела она жила у нас дома в городе, в двухкомнатной квартире, с тремя детьми и родителями! Даже когда бабушку парализовало, и она лежала, никто их чудо братьев не помогал. Один иногда приходил и вечно жаловался на жизнь, второй и вовсе, алкоголик, по несчастью наш крёстный, когда приходил трепал нервы, доводил Маму до слёз, Отец его выгонял. Они всегда были как паразиты на шее у Мамы, точнее, у обоих моих родителей. Один финансовый, другой моральный. Ладно, бог с ними, одному желаю здоровья, второму «царства небесного», допился. Итак, идём от сарая с погребом вниз к дому. Слева ещё один сарай, вытянутый, низкий, покосившийся, весь в своеобразную клеточку из деревянных прутьев, между которыми промазана глина, которая когда-то была побелена. Рассказывали, что там держали птицу. По большей части глина отвалилась, отчего сарай выглядел облезлым, но ремонтировать его уже не планировали, так как часть крыши провалилась, и хранить там было нечего. Сарай этот использовался сейчас только с одной стороны, ближе к входу в дом, там хранились лопаты, тяпки, грабли, коса. Вот коса – это был первый инструмент, который доставал Папа, что бы покосить около дома крапиву, которая каждый раз была выше меня с братом. Папа прокашивал площадку перед входом, как раз под огромной яблоней – скороспелкой, яблоки с которой постоянно лежали под ногами. Далее, дорожку до уличного туалета, мимо большого дерева Черёмухи и дальше тропинку вдоль левой стороны дома в сад. Там крапива, уже не росла. Под яблонями и грушами росла высокая трава. Слева была интересная яблонька с маленькими красными яблочками – называлась «Райские яблочки», в жизни больше нигде таких не встречал и не пробовал. Справа росли яблоки крупные. И если идти дальше вправо через сад, попадаешь к соседям, тёте Марусе, как раз к колодцу, где мы брали воду. Если пройти прямо через сад, выходишь в большой огород, который заканчивался где-то далеко. Он являлся и возможностью выращивать овощи для семьи, в то время как страна «перестраивалась» и наказанием для родителей, потому как в плодоносную чернозёмную землю, вместе с картошкой, закапывалось здоровье моих родителей. Там ещё, в конце огорода, перед посадками и рекой Ведугой, сосед, дядя Коля выращивал траву для коровы и лошади. Земля – чёрная, чёрная. Отец договаривался с кем-то и брал для посадки лошадь с плугом, водил её за уздечку, а я с братом в это время бежали за ним с ведром и кидали маленькую семенную картошку в грядки. На обратном пути, плуг закапывал грядку с картошкой и делал новую. Нам было весело и интересно. Чернозём самый-пресамый чернозёмистый! Да, мы отвлеклись на сад и огород и прошли мимо дома, возвращаемся по той же тропинке вдоль дома. Если идти обратно от огорода, через сад, то справа вдоль тропинки, после яблонь, зАросли вишни, слева, прямо перед домом высокие цветы, розовые, белые и красные. Мы из них делали каких-то кукол, соединяя цветы спичками и делая ручки и ножки из спичек, а сверху маленький цветок получался как шляпка. 
Дом. Маленький деревенский, с четырёхскатной низкой крышей. Снаружи оббит чёрным рубероидом, места крепления видно, прибиты деревянными рейками. Если подходить со стороны дороги, окон нет, чёрная стена, слева сразу крыльцо в виде навеса и деревянная дверь.
Заходим, попадаем в сенцы. Что здесь – не помню. Всегда темно, что то лежит вдоль стен, окон нет. Слева в середине дверь в хату. Дверь чем-то обита, так что выглядит припухшей.
Первый шаг в хату и запах. Не сильный, но очень своеобразный, даже приятный. Пахнет старым деревом и печкой. Справа от входа – вот и она, побеленная снаружи, с большим, смотрящим на тебя «полукруглым ртом», как в сказке, в котором стоят настоящие чугунки,