– Даже если так, то почему именно Я, должна покинуть дворец?
Сувор удивленно повернул на нее голову: она только что продала его. Да, сказано прямо, этого не было, но ее слова говорили лишь об одном: она отдавала его на растерзание. Если кого-то и стоит выставить виноватым так это его. Их договоренность подразумевала такой исход, но Анций не надеялся, что она сделает это так рано.
– Потому что ко мне, точнее нам, – маркиз кивнул сенатору, и он ответил ему тем же, – обратился один человек. Он утверждал, что есть вероятность, что юный Император не успеет надеть корону.
– Хе… – смешок Матери был небрежным. – Мало ли, что несет всякий люд. Это просто бред.
– И я так же подумал и повелел схватить негодяя, чтобы потом его осудить за клевету. Но есть одна загвоздка. Этот человек хоть и является простолюдином, но существует малая вероятность, что он прав. Так и не поняв, что с ним делать, я думал спросить послов других стран стоит ли ему доверять. Сами понимаете, дело щекотливое и лучше посоветоваться с другими, не менее опытными людьми, чем я сам. Вот, Вы, легат, как думаете?
– Думаю, что это бред, – Сувор пытался показать себя невозмутимым, но его горло пересохло. Он постарался взять кубок, как можно более небрежно, но дрожь в пальцах не унималась
– А вот я бы, поостерегся таких слов. Ведь этот человек, ваш секретарь.
Сувор поперхнулся вином. Он вскочил, роняя кубок с вином на пол, и принялся кашлять. Если бы это был официальный бал или званый ужин, то выходка Сувора была бы темой для злорадства еще очень долгое время.
– ЧТО-О-О? ЭТО НАГЛАЯ ЛОЖЬ! – Сувор сорвался и орал во весь голос.
– Спокойнее легат, спокойнее. Не забывайте, в чьем присутствии Вы находитесь.
Сувор проигнорировал их предупреждение и продолжал стоять, насупившись и тяжело дыша, совсем как разъяренный бык.
– Если Вы не верите, то можете убедиться в этом прямо сейчас, – впервые заговорил сенатор.
Он достал из кармана маленькую шкатулочку и открыл ее – это было зеркало. Сенатор произнес ключевое слово, и зеркало покрылось молочной пеленой. Спустя пять секунд пелена исчезла, и в зеркальце появилось лицо – лицо его секретаря. Сенатор развернул зеркальце к Сувору и Матери. Секретарь поклонился и поздоровался с ними. Мать не отреагировала никак. Сувор схватил зеркальце.
– День добрый, господин легат. Я понимаю, что…
– Да как ты посмел!
– Вы перешли черту, господин легат. Я уже гово…
– Ты поклялся мне в верности, ублюдок!
– Не Вам, а Вашей семье. То, что вы собираетесь сделать, опорочит честь всего вашего рода, и растопчет старания вашего деда и вашего отца.
– Да, чтобы ты сдох, предатель! – Сувор с силой метнул зеркальце в пол. Зеркальце звякнуло, но не разбилось. Магия, наложенная на него, не дала зеркалу разбиться, но поглотило всю магическую энергию. Зеркало помутнело, и лицо секретаря пропало. За исключением тяжелого сопения Сувора, в зале стояла тишина.
– Вот я и думаю, стоит ли посоветоваться с послами: врет он или нет, – глаза маркиза блестели, как у хищника, уверенного, что его добыча уже никуда не денется.
Правящая Мать поставила кубок и потерла переносицу:
– Идиот… – ее голос был на грани слышимости.
– Я… Я все исправлю! – голос Сувора срывался.
– И как же, а? – сарказм ее голоса был явным и надменным.
– Я… Я… это мой слуга, и я требую выдать его мне немедленно! – он кричал и тыкал пальцем в маркиза.
– А если я откажусь, что дальше? – маркиз издевался над ним.
– Я заберу его силой!
– Ты действительно ворвешься в дом одного из старших и авторитетнейших дворян, перед тем как к нему прибудут послы? – голос Матери отдавал неизбежностью. – Угомонись Анций. Ты проиграл тогда, когда надел себе на голову корону, еще до того, как сделать к ней хотя бы шаг.
Она встала и повернулась к нему. Сувор стоял и смотрел на нее, не понимая, что делать. Где он проиграл-то? Подумаешь один простолюдин! Ну и что, что послы узнают? На их стороне армия – они тут власть!
Женщина поставила кубок на стол и зарядила Сувору звонкую пощечину. Она подействовала на него отрезвляюще.
– Тебе требовалось лишь добыть голову одного старика и держать язык за зубами. Ты не смог сделать ни того, ни другого.
Она развернулась и пошла к столу у стены. Когда женщина подошла, то села в кресло, предназначенное для Императора. Это было грубейшим нарушением этикета и двое стражников переглянулись. Один кивнул и подошел к креслу. Женщина, не обратила на него внимания и стала искать что-то в ящике стола. Она вытащила два пергамента, чернильницу и перья. Правящая Мать встала и подошла к дивану. Один пергамент упал перед Сувором, второй перед ней.