Муфта настолько удивился всему сказанному, что некоторое время был не в состоянии говорить. Но теперь, когда он услышал, что его хотят досконально исследовать, у него сразу появился голос.
- Извините, каждая граница имеет свою вещь, - выпалил он, от волнения путая слова.
- О! - воскликнул лысый. - Он ещё не совсем забыл человеческий язык!
- Смысл его слов недостаточно ясен, - заметил бородатый, - хотя говорит вполне чисто.
Муфта пытался продолжать разговор, но ему не дали вставить и слова.
- Какие-то основы у него, во всяком случае, имеются, - сказал лысый. Если мы хотим научить его говорить, то с самых азов начинать не придётся.
- Конечно, нет, - согласился бородатый. - А научить его говорить надо обязательно. Человеческая речь - великолепный мост, который свяжет его с нами. Говорящий экземпляр гораздо легче исследовать, чем подопытного, который всё время молчит или, в лучшем случае, завывает.
- Никакой я не приёмыш и не подопытный, - удалось наконец Муфте вставить слово. - У меня даже есть личная машина. Лысый просиял.
- Совершенно правильные предположения! - воскликнул он. - Очень способный ребёнок! Если так и дальше пойдёт, месяца через два мы сможем с ним свободно обмениваться мыслями!
Но бородатый не был так окрылён.
- Мысли мыслями, - нахмурился он. - но в мыслях должен быть какой-то смысл. К сожалению, я совсем не понимаю, о какой машине он говорит.
- Возможно, он говорит об игрушечной машинке, которая у него когда-то была, - предположил лысый. - Возможно, что его духовная связь с человеческим миром ещё не окончательно оборвалась.
- У меня есть друзья, - ещё раз попытался Муфта поставить всё на свои места. - Полботинка и Моховая Борода... Лысый сразу пришёл в восторг и закричал:
- Ого! Полботинка и Моховая Борода! Ну что я говорил? Конечно, он рассказывает о своих игрушках! Видимо, увидев людей, он вспомнил о них. И у моих внуков есть Полботинка и Моховая Борода и, должен сказать, что лучшие игрушки трудно себе представить. Это малюсенькие резиновые человечки, их можно надувать. Есть ещё и третий, только я забыл, как его зовут...
- Муфта, - сказал Муфта.
- Правильно, - сказал лысый. - Именно Муфта. Муфта понял, что краеведам невозможно что-либо объяснить. Ведь краеведы раз и навсегда решили, что он ребёнок, выкормленный волчицей. Ничего другого они не хотели слышать и никакие разговоры тут не помогут. Краеведы заинтересованы в открытии чего-то необычайного, и теперь они считали: такое открытие было ими сделано. Им был нужен волчий приёмыш. Они ни в коем случае не согласились бы считать его кем-то другим, кроме как приёмным братом волчат, которого природа в своей мудрости украсила меховым покровом.
- Что ж теперь делать? - спросил лысый. - Попробуем как-нибудь доставить в город и разыскать его настоящих родителей.
Но бородатый придерживался другой точки зрения.
- Такая резкая перемена обстановки может его слишком глубоко потрясти, сказал он. - Возвращение в мир человека должно происходить постепенно, разумно.
Обсудив эти проблемы, краеведы решили для начала отнести Муфту к себе в палатку и в течение нескольких дней приучать к общению с людьми.
- Торопиться незачем, - заметил бородатый. - Такой экземпляр можно изучать годами.
- Годами! - воскликнул Муфта.
Но бородатый сделал из этого отчаянного возгласа свои выводы и сказал:
- Языком он пока владеет довольно примитивно, он просто повторяет слова, как попугай.
- Ничего, научится, - сказал лысый. - Давай-ка сунем его в рюкзак.
Краеведы осторожно приблизились к Муфте, готовые в любой момент отразить его нападение. А Муфта был настолько растерян, что даже не стал особенно сопротивляться.
"Годами!" - повторял он про себя. Таким ли ему представлялось долгожданное освобождение! Полботинка в затруднении.
Полботинка стал приходить в себя, но был ещё настолько выбит из колеи, что соображал очень туго. Кости ломило. Вокруг был сумрак. И тишина. Где это он очутился?
Ему стало страшно. Он попытался сесть, но сильно ударился обо что-то головой. И в голове и над головой раздавался жестяной гул. Что это значит? И вдруг он вспомнил Муфту... Волки... Ужасная тряска в катящемся бидоне... Ну конечно, он по-прежнему лежал в бидоне, только теперь бидон уже не катился, он просто гудел.
Потом гудение прекратилось - сначала снаружи, потом и в голове.
Полботинка внимательно прислушался. Опять тишина. Он осторожно приподнял крышку бидона и вылез из своих лат. Кругом всё спокойно. Поодаль, за кустами, виднелась знакомая лесная полянка, где он встретился с Муфтой. Там тоже как будто ничего подозрительного.
Что теперь делать? Взгляд Полботинка невольно устремился к высокой ёлке. Наверху, на самой макушке, виднелся какой-то растрёпанный клубок - то ли воронье гнездо, то ли что-то в этом роде. Но Полботинка знал: на самом деле это Моховая Борода. Что, если вернуться к высокой ёлке и немного потолковать с Моховой Бородой? Соблазн был велик, но Полботинка всё же сумел перебороть себя. Нельзя было терять время, ведь скоро окончательно стемнеет. Солнце уже зашло. Вот-вот наступит ночь. И тогда не останется никакой надежды найти Муфту.
Взвесив, таким образом, все возможности, Полботинка опять забрался в свои жестяные латы и двинулся в путь. Храбрости заметно поубавилось. Но идти надо. Он надеялся, что Моховая Борода не потерял его из виду, и эта надежда несколько поддерживала его. Если друг тебя сопровождает хотя бы взглядом, то идти всё-таки куда легче.
Вскоре Полботинка добрался до лесной поляны. Надо было пройти по ней, сюда привёл его Воротник, здесь он и Муфту встретил. Но что тем временем стало с Воротником? О собаке не было ни слуху ни духу, волей-неволей приходилось идти без проводника.
Полботинка хорошо помнил кустарник, из которого в прошлый раз выскочил Муфта. Туда-то он и направился. Пересек полянку и вошёл в чащу. Шёл всё вперёд и вперёд. Жутковато идти, особенно теперь, когда глаза Моховой Бороды в густых зарослях уже не могли его различить. Но Полботинка набрался храбрости и знай себе шагал.