— Принимается.
— Второе: вам надо рассказывать о всяких необычных случаях, но для меня здесь все необычное. Вот дали сегодня за обедом три вилки, а второе блюдо было одно. Необычно?
— Стандартная сервировка, — буркнул зам по безопасности. — Вижу, к чему ты клонишь: «Раскройте мне, дяденька, оперативные планы. Может, у вас тут готовится покушение на Президента или еще что, так я мигом расследую, у меня дедушка генерал»… А дедушка тебя не учил, что каждый солдат должен знать свой маневр?
— Суворов не в том смысле это говорил, — возразила Маша. — «Каждый солдат должен знать свой маневр», чтобы не просто идти куда прикажут, а понимать, зачем это нужно.
— А я говорю в том смысле, что свой маневр и больше ничей! — отрезал Андровский. — Мне советники не нужны. Мне нужны глаза и уши в музее. Согласна?
— Лучше б вы мне рассказали, чего боитесь. Я бы тогда понимала, на что обращать внимание.
Андровский молчал, как будто не слышал просьбы. И только остановив джип у музейного подъезда, неуверенно соврал:
— Ничего я не боюсь… Ничего сверх того, что должен бояться человек на моей работе.
Глава VI МУЗЕЙ СУМАСШЕДШИХ ПРИНЦЕСС
Только Маша и Андровский вошли в музей, как нос к носу столкнулись с хиппующей дизайнершей. Рыцаря она волокла под мышки, видно, подыскивая ему подходящее место. При виде зама по безопасности дизайнерша раскраснелась и набрала воздуху, готовясь отстаивать свое детище. Андровский только махнул рукой: «Делайте что хотите».
Оглядевшись, Маша подумала, что дизайнерша давно делает что хочет. Музей напоминал склад театральных декораций: повсюду рамы без картин, где задрапированные рогожкой, где золотой парчой, а где вовсе пустые. В рамах, опустив носы, висели карнавальные маски. Надо признать, что такая пестрота удачно скрывала облупленные красоты особняка, лет сто не видевшие ремонта.
За стойкой бара, наскоро переделанного из гардероба с помощью серебристой пленки и шарфов из куриных перьев, хозяйничал нестарый бармен. Посетителями были Три Поросенка женского пола, два гнома, Баба Яга и Медведь. Гномы вырывали друг у друга банку пива, сопровождая борьбу подзатыльниками и крепкими английскими ругательствами. Остальные потягивали через соломинки кто колу, кто сок.
Пока Маша осматривалась, Андровский нырнул куда-то под широкую парадную лестницу, побубнил там и вернулся с ключом:
— Держи. Чемодан сама донесешь?
— А кто ж его все время носил? — удивилась Маша.
— Это ты дома можешь носить чемоданы хоть с утра до вечера, — буркнул зам по безопасности. — А для гостей «Райских кущ» есть бой, который шатается неизвестно где. Встречу — дам ему на орехи, — пообещал он и крепко пожал Маше руку. — Осваивайся. Увидимся за ужином.
Маша поставила чемодан в угол и пошла знакомиться с компанией в баре. Она готовилась к этому с того момента, как Андровский предложил ей переселиться в музей. Специально надела самую дорогую свою вещь — лыжный комбинезон, подаренный Михалычем. Думала, как поздороваться: «Хай!» — слишком отвязно, «здрасьте» — провинциально. Вписаться надо было с первой попытки: времени на исправление ошибок мало. Сделаешь что-нибудь не так, и всю неделю проболтаешься одна.
Решив пока ничего не говорить, Маша села, как на жердочку, на высокий табурет, попросила минералки.
На нее смотрели. Оказавшиеся ближе всех гномы прекратили возню.
— Nice tits, — поделился впечатлением один. Второй добавил такое, что Маша подумала, лучше бы ей не знать английского.
Начинать со стычки не хотелось, но не прощать же оскорбление! Без особого пыла она выплеснула свою минералку в пластмассовую физиономию гнома. Вода попала в глаза. Гном сорвал маску и оказался смуглым парнем с пухом на щеках и редкими усиками. Проморгавшись, он, не слезая с табурета, наотмашь хлестнул Машу по щеке.
«На турка похож», — подумала Маша, взмахивая правой рукой перед физиономией противника. «Будут международные осложнения», — заключила, ловя левой ногу на перекладине табурета.
Реакция у парня оказалась так себе. Он еще хватал руками воздух в том месте, где была Машина правая, и брякнулся с табурета, как сидел, копчиком об пол. Нога противника осталась в руках у Маши, и она стала эту ногу выкручивать, приглядывая за вторым гномом, который слезал с табурета.
— Get out! — отчеканила Маша и, подтверждая, что имеет право диктовать условия, посильнее крутанула ногу.
Поверженный турок что-то заорал по-своему. «Мечты мои девичьи, принц на белом теплоходе», — думала Маша, примеряясь добавить ему ботинком под ложечку. Турок верещал и крутился, насколько позволяла захваченная нога. Его надо было выключать надежно, потому что второй гном еще рвался в бой. — «Ну почему, Господи, почему вокруг столько…»