Андрей Шатун
Муха-Кусуха
МУХА-КУСУХА
Говоря по правде, Муха-Кусуха и сама не знала, как она появилась на свет.
Может быть, это произошло, когда лопнула земля и она вылетела из трещины, а возможно ее воробей, хвастливый болтун, на хвосте принес-неизвестно.
Только увидели Комары да Мошки, что сидит себе Муха на листочке в саду, охорашивается. То брюшко зеленое потрет, то голову причешет, то крылышки разгладит. И все это важно, не торопясь. Ну, настоящая щеголиха!
Потом полетать захочет. Между листиками покопается — покушает и так начнет выплясывать, что все Комары, Мошкара вокруг нее, дивуются:
— Ай да Муха-зеленое брюхо! Смотри как ловко танцует! Поучила бы нас!
А Муха ухмыляется:
— Куда вам, мелкота, учиться, погодите не то будет!
Конечно, вся эта публика бездельная и пустячная. Есть-пируют, нет-друг у дружки отнимут, а при случае и закусят один другим. И каждый считал себя, что он обязательно лучше других.
Мошки не хотели смотреть на Букашек. Комар не признавал Мошек, а Муха, так думала только о себе.
Только и слышно целый день между листьев ж-жу-жу! Дз-зум-дз-зум — я лучше всех!
Были еще в саду Муравьи, Пчелы, так тем бездельники проходу не давали-смотри, работают; ха-ха-ха! Дурни, мало им готового.
А в саду действительно много всего: и сладкой вишни, и малины, и смородины. Живи да радуйся! Всех кормил сад: и полезных работников и ненужную тварь.
Увидала как-то Муха — сидит Комар на смородине и пьет душистый сок. Завидно ей стало, подлетела, прогнала Комара.
— Поди прочь, бездельник! — и сама занялась едой, Осерчал Комар, сел рядом на ветку, бубнит, ругается:
— Я бездельник, а ты какая? Одинаковые мы с тобой! Зачем ты у своих кусок отнимаешь?
— Свои-то, свои, — отвечает Муха, — а ты мне скажи: чья рубашка бывает ближе к телу? Вот то-то и оно! А впрочем подожди, не то будет!
И вдруг почувствовала Муха: зачесалось у нее во рту. Повела она язычком ничего не поймет; повела лапкой, а там жало длинное да острое, как ножик.
— А ну давай попробуем, — решила Муха. — На ком бы это, разве на нем? — И… цап Комара за хвост. Отлетел хвост как и не было. У бездельников всегда так. Им все равно: своих у них нет Кто попался, того и души.
— Караул, убивают! — запищал Комар не своим голосом.
Слетелась Мошкара, ругаются, охают
— Чтож ж это ты, дурья голова соседей обижаешь. Муха ты, кусуха ты.
А Муха знай себе: кусуха, так кусуха. Еще и не то будет! Наелась, напилась и опять за танцы.
Там же неподалеку жила Змея-Гадюка. Она в это время спала. Комар разбудил ее своим криком. Поползла змея узнать: в чем дело и увидела Муху-Кусуху.
— Тс-с-ш-ш, это ч-что еще-ще за новос-сти! — прошипела Змея-Гадюка. — Почему ты бес-спокоиш-шь с-своих с-со-с-седей? — и уставилась на нее своими глазами-не моргнет.
Увидала Змею Муха-Кусуха, затряслась от страху, хотела улететь- крылья не ворочаются, одеревенела вся. А Змея все ближе да ближе ползет, извивается, глаз не спускает, языком шевелит, только и слышно:
— С-с-с-счас с-с-съем…
— Неужто пропадать? — думает Муха-Кусуха. Улыбнулась, лапку к животу приложила — не помогает. Тогда она решила танцами взять. Осилила свой страх кое-как и пустилась в пляс.
Удивилась Змея и моргнула глазом, вроде улыбнулась, и сразу легче стало Мухе-Кусухе, еще усерднее стала она плясать.
Повеселела Змея и говорит:
— Первый раз вижу такую потешную, чтоб меня рассмешила. Вижу, что ты жить хочешь. Ну, ладно-будь по-твоему, живи, только сослужи мне службу.
— Для вас все что угодно! — сказала Муха-Кусуха и даже поклонилась.
— Хорош-шо, хорош-шо! — ответила Змея, — посмотрим, как ты будеш-шь в деле. Тут есть где-то гнездо птичье, я его не могу найти. Поищи ты, и мне скажешь. Я тебя подожду.
— Ж-живой ногой! — прожужжала Муха-Кусуха. Нашла гнездо под лопухом. В нем лежали три серенькие яичка, а рядом пел Соловушка.
Поглядела на него Муха-Кусуха и привела под лопух Змею-Гадюку.
Подкралась Змея к Соловушке сзади, и погиб он навсегда. Смолкли веселые песни: Затих осиротелый сад.
Разорили гнездо разбойники. Съела яички Змея, облизала скорлупки Муха-Кусуха, и отправились они на солнышко греться.
Змея поползла, а Муху себе на спину посадила, — чтоб не расставаться.
Вор с вором сразу дружбу заведут.
А Комары, Мошкара только рты разинули, шепчутся:
— Ну, теперь пойдет Муха-Кусуха в гору!
Так лежат себе отдыхают Змея-Гадюка и Муха-Кусуха и видят Пчела летит. Так и обдало их душистым медом, даже слюни у них потекли.
— Теперь не плохо бы медком закусить, — говорит Змея и облизнулась.
— Живой ногой! — сказала Муха-Кусуха и полетела за Пчелой. А сама думает: Соловья убили, а Пчел и подавно!
Но достать меду оказалось не так-то легко. Много ульев-домиков в саду. У Мухи даже глаза разбежались от жадности. Но, когда она села на крышу одного из них, Пчелы сердито загудели:
— Это что еще за гостья? Убирайся прочь, пока цела, не то крылья оборвем!
А Муха-Кусуха спрятала жало и говорит таким сладеньким голоском:
— Дозвольте мне, милые, хорошие, с вами потрудиться.
— Умеешь ли ты работать? — уже добрее спросили Пчелы: кто ж откажется от помощников?
— Как же не умею! — Жужжит Муха-Кусуха, складывая лапки на животе. — Все умею: и обед готовить, и на стол подавать, и стирать, и гладить.
Обрадовались Пчелы.
— Такую нам и надо! Только ты смотри, чтоб везде чисто было!
Любят Пчелы порядок, и поставили Муху-Кусуху поваром на кухне.
Почистилась Муха-Кусуха, помылась, чистый передничек надела и за работу, а сама поглядывает-не зазевались ли Пчелы, нельзя ли медку схватить?
Увидал нового повара Трутень-Лежебок, заворчал:
— Это что еще за новости, почему меня не спросились? Опять голодать придется! (Бездельники всегда голодны).
А Муха-Кусуха такой ему обед приготовила-пальчики оближешь! Накормила и станцевала вдобавок.
Сразу успокоился Трутень-Лежебок, наелся, выспался- чего еще надо! Ходит по кухне, языком прищелкивает, Муху-Кусуху по плечу похлопывает:
— Ай да повар-незаменимая! Во, как ты мне по душе пришлась!
Старается Муха-Кусуха, а себе на уме держит:
— Подожди ужо, старый хрыч!
Много, мало прошло времени, не доберется Муха-Кусуха к меду. Мешает ей старая Пчела-Кастелянша, такая строгая была старуха — все доглядит!
Решила ее извести Муха-Кусуха. Схватила она в темном углу старую Пчелу и давай жалом кусать, заела и утопила в меду.
Прилетели Пчелы с работы-нет старухи, туда-сюда, пропала кастелянша!
— Видно, умерла где-нибудь. — Погоревали Пчелы и стали думать: кому ключи передать от кладовой.
А Трутень-Лежебок тут как тут:
— Кому ж, как не повару, — бубнит он, — женщина старательная, кормит хорошо, фартук, всегда чистый, незаменимый работник!
— Оно так-то так, да чужая она все-таки, как бы чего не вышло? — сомневаются Пчелы.
Трутень знай свое:
— Что вы хорошему работнику не доверяете.
Ну Пчелы и передали ключи Мухе-Кусухе.
На, мол, хозяйствуй.
А Мухе-Кусухе того и надо. Отперла она кладовые, посмотрела на мед-янтарь и сердце у нее так и запрыгало.