Денис Страхов
Муха
Елизавета Васильевна поднялась с кровати, шумно охая и кряхтя, потянулась, потерла глаза пухлыми кулачками. Собрав седые, жидкие волосы в небрежный пучок, она сунула бронзовый нательный крестик за пазуху и поспешила на выход. Проворные руки базарных торгашей уже раскладывали товар на прилавках. Пчелы деловито роились над ящиками с переспелой помятой сливой, а румяные, но такие же помятые продавщицы вытирали грязные руки о подол и громко гоготали. Драные кошки урчали у вонючего лотка с рыбой, путаясь под ногами у сельчан. Елизавета Васильевна хотела оказаться в числе первых покупателей и очень спешила на рынок. Соломенная шляпка, с большим выцветшим тряпичным цветком, смотрелась на ней как абажур на старой пузатой лампе. Клетчатая сумка-тележка поскрипывала правым колесом и подпрыгивала на выбоинах. Ковыляя и кряхтя, Елизавета Васильевна вышла за калитку и через некоторое время скрылась из вида.
Антон Васильевич проводил жену взглядом, при этом привстал на цыпочки как маленький мальчик и в таком положении застыл на несколько секунд, как бы убеждаясь, что она не передумает и не даст задний ход. Всклокоченные седые волосы, обрамляющие абсолютно гладкую лысину, впалые небритые щеки, очки в роговой оправе с толстыми линзами и потертая голубая пижама в тонкую полоску, за этой внешностью и скрывался Антон Васильевич Зорин – майор в отставке. После выхода на пенсию его жизнь стала размеренной, тихой и иногда напоминала ему непроходимое зловонное болото посреди черного, черного леса. Единственное его любимое занятие, нет, даже страсть, на которую он тратил все свое свободное время, были кроссворды. Любил он их разгадывать с тех пор, когда он еще лейтенантом колесил по стране в вечных командировках и большую часть своей жизни проводил в душном купе вагона. Казалось, что прошла вечность, но страсть к разгадыванию слов он так и не утратил. Вот и сейчас Антон Васильевич, провожая жену на рынок, сжимал в руке свернутый в трубочку журнал «Кроссворды №9».
Сентябрь был на удивление теплый и солнечный. Местами пожелтевшая листва колыхалась, как огненное море, взволнованное прохладным бризом. Лучи утреннего солнца скользили по глади застекленной веранды, рассыпаясь радужными отблесками в остатках утренней росы. Множество приглушенных звуков, лай собак, звук проезжающих автомобилей, щебетание птиц, сливались в монотонный, но приятный уху гул.
Антон Васильевич закрыл глаза и на время отстранился от реальности, расслабился, приняв форму старого кожаного кресла, стоявшего посередине веранды, чтобы сжаться мысленно в ядро энергии и направить его на любимое дело. Быстро зашуршал по бумаге карандаш. Мутон. Утконос. Хаски. Аконит. Ни на секунду не останавливаясь, он продолжал вписывать в клетки буквы.
Он знал все ответы, но интерес не пропадал, а наоборот азарт захлестывал его, заставлял писать и писать. Во все клеточки на странице уже были вписаны круглые закорючки букв. Он перевернул лист.
– «Бз-з-з-з!»
Черная точка промелькнула перед глазами и приземлилась на ластик карандаша, сложила за спину прозрачные крылышки, потерла передние лапки и уставилась своими радужными глазками на Антона Васильевича.
– «Бз-з-з-з!»
– «Ну, пошла!» – стряхнул он насекомое с карандаша и принялся писать дальше.
Насекомое описало кривую дугу вокруг мужчины и приземлилось на шершавую поверхность бумаги. Лапки быстро засеменили по неровной траектории и муха оказалась именно на той клетке, куда Антон Васильевич намеревался вписать очередную букву.
– «Да чтоб тебя! Хочешь со мной поиграть?!» – он занес над мухой карандаш, в надежде, что избавится от назойливого насекомого, пригвоздив его грифелем к листу бумаги. Карандаш резко вошел в шероховатость бумаги, делая в ней рваное отверстие. Муха сделала еще одну петлю в воздухе и как бы насмехаясь, пролетела прямо перед носом у Сергея Ивановича.
– «Черт тебя дери!» – выругался он, вскочил со своего места и оглядел веранду. Не обнаружив своего врага, погрузился обратно в кресло, закрыл на секунду глаза и, перевернув дырявую страницу начал писать. На секунду остановился и осмотрелся. Тишина. И только деревья шуршат листвой за стеклом веранды.
– «Хорошо-о-о.»
–«Бз-з-з-з!» – отозвалась муха в ответ, откуда-то сверху.
Маленькие лапки перебирали по гладкой лысине, добрались до макушки и замерли.
Антон Васильевич тоже замер. Единственное его желание было прихлопнуть это надоедливое создание. Он свернул в трубочку свой любимый журнал, нацелился, мысленно определяя местоположение мухи, и со всего размаха шлепнул по лысине. Очки съехали на кончик носа и покосились, слезы выступили на глазах. Старик тихо охнул.