- Помочь? - раздалось где-то над ухом.
- Отвали! - Даже во сне Захаров не собирался быть вежливым, но, увидев лицо, он осёкся. - Ты?.. Вы?
- Узнал, - обрадовался человек в шортах и гавайке. - Как делишки? К нам, я слышал, лыжи навострил?
- Так это, - виновато сказал Захаров. - Сил же больше нет.
- А были?
Что за странные вопросы? Впрочем, чего ожидать от людей, которые мухами командуют?
- Ладно. - Парень потрепал смиренного Захарова по щеке. - Расскажу тебе, как от неё избавиться.
- Здесь?
- Это самое подходящее место. Ты её где-нибудь сейчас видишь?
- Муху? Нет.
- Вот тебе и разгадка: из сна я её вытащил. Поэтому она там, а здесь её нет. Понимаешь?
- Кажется, да.
- Так вот, тебе нужно её обратно сюда вернуть, и дело закончено.
- Мне?
- А кому? Мне она не мешает. Разве что вы уже привыкли друг к другу...
- Нет! - Задача вырисовывалась в голове Захарова предельно ясная. - Спасибо. Что хочешь... Что хотите, у меня можете...
- Да ладно, - успокоил его парень. - Свои люди.
Он вдруг посмотрел на чемодан, поднял пальцами какую-то вещь.
- А это зачем?
- Понятия не имею, - честно признался Захаров. - Дали.
***
Иван Викторович проснулся что называется в холодном поту и сразу же посмотрел по сторонам. Муха, как ни в чём не бывало, возлежала на подушке, где раньше обычно находилась голова его жены.
- Проклятье! - сказал он надоедливой твари вместо доброго утра.
Всё, что ещё минуту назад казалось кристально ясным, превратилось в полнейший абсурд. Вернуть её в сон? Каким образом? Да он просто издевается!
Однако Иван Викторович сумел вовремя остановиться и признать, что претензии его являются, по меньшей мере, странными - ведь они адресованы персонажу его собственного сна. Да и вообще, как можно верить этому проходимцу после всего того, что он с ним сделал?
- Надо выпить, - вслух произнёс Иван Викторович.
- С утра? - уточнил кто-то неизвестный.
- А чем утро хуже любого другого времени суток?
- Тебе виднее.
Иван Викторович покосился на муху, но она сидела на том же месте, демонстративно отвернувшись от него. Значит, это кто-то другой говорил. Что совсем не обязательно считается хорошим признаком в его положении.
- Выпить! И срочно!
Он бросился вприпрыжку на кухню, увлекая неотступную муху за собой.
В холодильнике нашлось шампанское. Он открыл бутылку и выпил её всю в течение минуты, из раза в раз наполняя один и тот же стакан, без всякого перерыва. Голова отозвалась благодарным шумом. Тогда он взял ещё одну бутылку и проделал с ней то же самое. Для мухи он положил на стол кусок лежалой, не очень свежей варёной колбасы, а себе отрезал немного сыра. Муха даже не посмотрела в сторону угощения.
- Ну, извини, - осклабился Иван Викторович, которому вдруг стало ужасно весело. - Дерьма нет.
Руки чесались пришлёпнуть её газетой, но память подсказывала, что делать этого не стоит.
- Теперь, пожалуй, водочки!
Он прошёл в гостиную, где отыскал в баре литровый контейнер с «Путинкой». Открутил пробку и приложился к горлышку коротким, но мощным поцелуем. Когда он делал нечто подобное в последний раз? В шестом классе?
На глаза ему попался старый стационарный телефон, превратившийся в музейный экспонат с тех самых пор, как в человеческую жизнь ворвались мобильники. Ещё не совсем осознавая, что он намерен делать, Иван Викторович взял в руки злополучную визитку, валявшуюся рядом на столе:
Геймовер
Павел Андреевич
А почему Гека?
- Алло! - отозвались в трубке.
- Я могу поговорить, - начал заплетающимся языком Иван Викторович.
- А! - обрадовались ему. - Ванюша! Что же ты сдался так сразу-то? Даже не поэкспериментировал. Лабержа не почитал. И давай названивать. Я был о тебе лучшего мнения, если честно. Ну, не до такой же степени вы там заскорузлые и посконные. А?
- Я исправлюсь! - пообещал смиренный Иван Викторович, прощаясь с опьянением. - Деньги верну! И мамой клянусь: проверок у вас не будет, пока я жив.
В трубке раздался отвратительный смех.
- В тебе чувствуется неисправимый оптимист. Был в Комсомоле?
- Был.
- Я так и подумал. Ну, что с тобой делать?
- Простить!
- Так никто и не обижен. Однако порядок должен быть. Ты же сам знаешь.
Они помолчали примерно с минуту. Иван Викторович мучительно соображал, не будет ли правильным и уместным заплакать.