- И что? – Гера был само ехидство, но острый нос даже слегка подергивался от любопытства.
- Господа – я обвела взглядом компанию, перевернула листочки «рубашкой» вверх и аккуратно положила на стол, ближе к себе,- в нашей компании есть лишь один человек, не способный на убийство ни при каких обстоятельствах. Даже ради сохранения своей жизни.
- И кто же этот агнец божий в стае волков? – По-настоящему заинтересовался Олег.
- А вот не скажу, - лицо олигарха вытянулось, а я, неожиданно для себя, ощутила острое и пьянящее удовольствие, как перед прыжком с тарзанкой. - Профессиональная этика. Могу сказать только каждому персонально и только про него лично.
Герман презрительно скривился.
- Лично у меня ни от кого из вас секретов нет!
- Не было, - поправила я, - Теперь есть.
Внезапно Олега отпустила тревога. Это выглядело так, словно разжался капкан, и я поразилась, насколько изменился Важин. Из-под маски олигарха-самодура, а-ля Князь Киевский, выглянул умный и обаятельный мужчина. И улыбнулся мне.
- Полина права. Не настаивай, сын. А про себя я все и так знаю. Так что разрешите вас оставить. Был трудный день. Я немного пройдусь, Стася. Не жди меня.
Вино, кстати, окончательно и бесповоротно закончилось.
А у меня зазвонил телефон. И – нет, это был не слон. И даже не жираф.
- Извини, я только что освободилась, - заявила Лариса Вадимовна, генеральный директор «Актион-трейд» и, по совместительству, моя бывшая клиентка. Не смотря на поздний час, голос у нее был отвратительно бодрым, - Что у тебя случилось? Ты поладила с Олежкой? Надеюсь, ты стрясла с него, по крайней мере, вдвое больше, чем с меня?
Вот она, хваленая дружба миллионеров!
Ходить вокруг да около я не стала:
- Лариса, что вы можете мне сказать о семье Олега? О его жене? Я имею в виду настоящую жену. Почему они расстались?
Женщина на том конце беспроводного соединения тяжело вздохнула. Потом безэмоционально матюгнулась. И подчеркнуто ровно выдала:
- Потому что он – мудак, а она – блондинка.
- Обреченный союз, - согласилась я, - а подробности можно?
В парке горели фонари, установленные как-то странно, на высоте по пояс, отчего дорожки были великолепно видны, вплоть до трещинок, а все остальное тонуло в чернильной мгле.
Ночь стояла невероятно теплая, но не душная. Я бездумно шла вперед, слушая свои шаги, вдыхая запах земли и цветов, которых не видела днем, а сейчас, по запаху, опознать не смогла.
Цветы мне дарили редко. Андрей их терпеть не мог, а Профессор знал, что не люблю я.
Дойдя до широкой низкой скамьи, я присела. Камень, нагретый за день, еще не успел остыть. Вот тоже понты – скамейки из камня. Красиво, дорого, шикарно – но нефункционально же! Не у нас. Где-нибудь в Турции или в Испании оно бы прокатило, а здесь… Десять месяцев в году на эти малые архитектурные формы не присядешь, иначе рискуешь заработать цистит. Или их тут, как и бассейн, деревянными щитами закрывают? С подогревом.
…Не думалось. Вернее, думалось, только не о том. Вместо того, чтобы анализировать слова и поведение Германа, я пыталась угадать, кто мог подарить Стасе цветы и как она относится к дарителю. Если он ей дорог, то почему оставила цветы в машине? А если опасалась разборок, почему не выкинула где-нибудь по дороге?
Надо ей было из двух зол выбрать оба? И парня спровоцировала, и букет, наверняка, завял.
Ноги в серых брюках и шикарных модельных туфлях я заметила давно. Сейчас правая почти не прихрамывала.
Интересно, что же такое может быть с ногой, что даже с такими деньжищами не вылечить? Набраться наглости и спросить? Или набраться мудрости и оставить этот вопрос норнам?
Ноги, меж тем, добрались до меня.
- Скучаете?
- Думаю, - ответила я.
- О чем? – не спрашивая разрешения, Олег опустился рядом, немного ближе, чем мне бы хотелось… Что ж, он тут хозяин. И не даст об этом забыть никому, ни на секунду.
- Например, о том, что у вас с ногой, - сказала я, не поворачивая головы. Благоразумие «сделало ручкой».
- Зачем вам это? – Олег не рассердился и, кажется, не обиделся. Его голос в густой темноте был необычно мягок, - давняя история. Ошибка, которая обошлась неожиданно дорого.