Я «досталась» мужчине в штатском. Случайность это или намерение, и к чему, «к дождю или к ведру»?
- Присаживайтесь, - бросил он уже знакомым, совершенно индифферентным тоном, - Прошу извинить за долгое ожидание. Назовите себя.
- Аксенова Полина Аркадьевна, - ответила я, - полных лет – 29.
- В качестве кого вы находились в доме потерпевшего?
Я удивилась.
- Могу я прояснить несколько моментов?
Мужчина вскинул голову. В серых глазах плеснуло усталое, сдержанное недовольство. Ага! Чувства у тебя все-таки есть, только ты их хорошо прячешь.
- Тоже желаете выразить протест? – спросил он.
- Желаю знать, что сейчас происходит: допрос или беседа? В качестве кого я здесь нахожусь? Каков мой статус? Свидетель? Подозреваемый? И – вы меня очень обяжете, если представитесь.
- Привлекались ранее, госпожа Аксенова?
- Привлекалась, - со вздохом согласилась я, - в качестве независимого эксперта.
- Еще раз прошу меня простить, - он тронул рукой лоб, прикрывая глаза и, едва заметно, поморщился, - много работы. Следователь прокуратуры Одинцовского района Максим Машлыган. Вы приглашены для беседы.
- Не под протокол, значит.
Машлыган сдержанно улыбнулся.
- Приятно иметь дело с такой юридически подкованной женщиной. И, вдобавок, редкой красавицей. Хотите кофе?
- С бутербродами, - нагло сказала я. Шел уже четвертый час, Иринин кофе в желудке благополучно усвоился, а больше ничего не предлагалось, да и не предвиделось.
Машлыган кивнул и распорядился. Вышло у него это так легко и непринужденно, словно он родился и всю жизнь прожил в Рублево-Успенском.
Не люблю черную икру со сливочным маслом. Вот красная с ним хороша, на белом хлебе. А черную нужно есть с черным – и все. Маслом ее только портить. Тем более таким – обезжиренным. Но тут я стрескала и свою долю, и не меньше половины Машлыгановской. Интересно – мстить будет? И если будет – то как?
- Полина Аркадьевна, - начал следователь, когда кофе и бутерброды благополучно канули в историю.
- Если у нас беседа, то можно просто Полина, - мягко перебила я. На сытый желудок доброжелательная улыбка вышла сама, как слезы у крокодила.
- Тогда – просто Максим. Я бы хотел услышать ваш рассказ о том, что произошло.
- С какого момента? – уточнила я.
- Начните с того, как вы познакомились с Олегом Важиным.
…А ты не так прост, «просто Максим», - поняла я. И, еще раз вздохнув, принялась выкладывать все, как на исповеди. Начиная с того момента, как Олег появился в моем кабинете.
Инстинкт самосохранения, разбуженный словами молодого полицейского и накрученный тремя часами ожидания, вопил в голос, что я совершаю фатальную ошибку. Даю этому незнакомому человеку, скорее всего – врагу, слишком много информации. Эксклюзивной информации. Которую так легко использовать против меня.
…Но слушать слепой животный инстинкт меня давно отучили. Там же, где заставили выучить наизусть кучу стихов.
- В каких отношениях вы состояли с потерпевшим на момент убийства? – спросил Машлыган.
- В договорных, - ответила я. – Договор о найме можно посмотреть у меня в офисе. Копия – в сумке.
- Я имею в виду личные отношения, - поправился он.
- В никаких, - я пожала плечами, - какие у нас могли быть отношения? Дружеские? Мы познакомились накануне. Приятельские? Мы с разных планет.
- Между вами не было никаких отношений, - раздумчиво повторил Максим, разглядывая меня в упор своими светлыми, невыразительными, но неожиданно глубокими глазами. – И, тем не менее, это не помешало вам вступить с ним в интимную связь.
Я шевельнула бровями. Или они сами шевельнулись?
- Я понимаю, - Максим сцепил руки в замок, - Красивая женщина, которой приходится тяжело работать, чтобы поддержать хоть сколько-нибудь приемлемый уровень жизни.
А подруги ездят на модные курорты, живут вот в таких домах. А вам скоро тридцать… Последний шанс. Конечно, вы ухватились за него. Поверьте, Полина, я вас не осуждаю. В этой истории я скорее на вашей стороне. Потерпевший был, скажем так, не образцом для подражания. Жену услал в Штаты, в доме поселил любовницу, все это видел его сын…