- Да вроде ни чем таким, - я поставила подпись, положила листок на край стола и подняла голову, - А что там, в восьмой? Тараканы, размером с коккер-спаниеля?
- Скажете тоже! – обиделась женщина, - у нас недавно ремонт был. Двадцать три задержанных – и ни одной жалобы.
А в восьмой две девахи сидят, странные. Одна явно ненормальная, сожителя убила. А вторая – вообще рецидивистка. Здоровая, как слон. Туда с утра тетку сунули, так она уже к двум часам попросилась на допрос и дала показания.
- Понятно, - кивнула я, хотя ничего понятного в этом не было. По правилам содержания в ИВС, тех, кто «залетал» первый раз, запрещалось селить в одну камеру с рецидивистами.
- Можно писать жалобу прокурору.
- Пишите, конечно. Имеете право. Только, пока рассмотрят…
- Понятно, - во второй раз кивнула я, - телефон вам мешать будет. Мне часто звонят.
- Не будет, - женщина открыла коробку для изъятых вещей, сгребла туда все, что мне не разрешили взять с собой и, перед тем, как положить телефон, прижала кнопку долгим движением. «Лимон» сыграл печальную мелодию и впал в кому, а я тихонько перевела дух.
Недолгий путь по коридору. Восьмая камера почти рядом.
Знала бы я, как доведется сюда вернуться!
На четвертом курсе я шокировала декана, заявив, что хочу проходить практику здесь. До сих пор помню его глаза, мгновенно ставшие десертными тарелками: «Аксенова, ты с какого дуба свалилась? Я его огорожу!» Тогда я все же настояла на своем, и честно отработала два месяца. Так что сейчас, вместо шока, положенного по сценарию, испытывала почти ностальгию. «Детство босоногое мое…»
Тяжелая дверь с ограничителем, позволяющим входить и выходить только по одному, открылась без скрипа. Я вошла – и она захлопнулась за мной. Теперь она откроется только через 48 часов. Если только… А вот на «если» лучше не циклиться.
Мысли о том, что «спасатели уже близко» воодушевляют лишь в плохих фильмах. В жизни гораздо полезнее думать, что спасение утопающих – дело рук самих утопающих. Толку от этого на порядок больше.
…Здесь, и правда, недавно сделали неплохой ремонт. Стены, вместо уныло-серого, покрасили в симпатичный светло-коричневый. Ну да, жизнь – оно, чего уж тут скрывать.
Новые двухъярусные кровати углом – две штуки. Значит, за место под лампой сражаться не придется, уже легче.
Две сокамерницы. Обе смотрят на меня. Одна – совсем девчонка, в джинсах с модными дырками и белой, уже не свежей футболке с надписью: «Я не море, меня не волнует!» Смотрит с вызовом, а кончики пальцев подрагивают. Не на грани истерики. Уже давно за гранью. Ломка? Но ведь ей же вкололи реланиум? Хотя, если она со стажем… Черт! Как я НЕНАВИЖУ алкогольно-наркоманские проблемы. Потому что мне нужен не «процесс» и много денег от обнадеженной родни. Мне нужен результат! А тут, в большинстве случаев, ни черта не сделаешь, хоть наизнанку вывернись.
Если человек хочет сдохнуть в страшных муках – он так и сделает, спасай – не спасай.
Вторая – мне ровесница, или даже постарше. В дорогом деловом костюме. Волосы убраны в валик. Красива красотой молодой Ноны Мордюковой. «Рабочий и Колхозница» в одном флаконе.
Смотрит исподлобья. Настороженно. Даже враждебно. Боец. Ну, с этой, может и поладим. По крайней мере – точно не подеремся. Потому что если вдруг подеремся, она меня свернет в бараний рог и выжмет в полотенце. И скажет, что так и росло.
- Привет, - сказала я, - меня зовут Полина.
Старшая продолжала давить меня тяжелым взглядом. Молча.
- А статья какая? – выпалила младшая.
- Я в отказе.
Старшая смерила меня с ног до головы оч-ч-чень пристальным взглядом. Недоверие было почти осязаемым. Я расслабилась, стараясь дышать ровно, и устремила безмятежный взгляд в район ее лба.
- Привет, - наконец что-то решила она и кивнула в угол, - занимай чердак.
Ну, что ж. Чердак так чердак. Не подвал, и то хлеб.
- Меня Кира зовут. Ее – Светка.
…Он положил себе за правило проверять ее телефон каждые два часа: звонить и, услышав, что сигнал проходит, сбрасывать звонок. Кажется, у современной молодежи это называлось: «Послать бомжа». Означало: «Перезвони, я на нуле». Он перезвона не ждал, болтать по телефону не любил вообще, был свято уверен, что мобильник - это не средство общения, а средство связи. И поэтому, в очередной раз нажав «дозвон», он, одновременно, открыл файл на своем компьютере, собираясь работать.