Мыслями он был уже далеко, когда понял, что телефон не отвечает. Что телефон Полины выключен.
Особого желания общаться у меня не было. Мысли крутили «веселую карусель».
В детективных романах советуют искать – кому выгодно. Но смерть Важина так или иначе была выгодна куче народа. Ирина теперь богатая вдова, Стася свободна и может выйти замуж, порадовать маму. Герман сразу после похорон закажет билет в Америку. Или не закажет – ведь мама, к которой он так рвался, теперь рядом. В любом случае, он свободен уехать или остаться. Жажда свободы – один из сильнейших мотивов.
Виталий… Дела большого бизнеса мне неведомы, но, вполне возможно, и он что-то выигрывает. Наверняка, найдутся и другие, которых обошли на гандикапе.
Парадокс – больше всех от этой смерти потеряла я – теперь никто мне не заплатит сто тысяч.
Есть еще один способ – найти того, кто имел возможность. Особняк огорожен, по периметру через каждые 15 – 20 метров камеры видеонаблюдения. Если они ничего не зафиксировали, значит, этот человек был в доме.
Время смерти…
Я думала, что в пять утра Олег был еще жив – но клятый виндзорский узел спутал все карты. Он мог быть уже мертв. Даже, скорее всего, был.
Почему мы не слышали выстрела?
Когда в доме появилась Ирина?
С кем была Стася - и могут ли они составить алиби друг другу?
Я не могу исключить даже Виталия. Он ведь уходил за вином, и его не было минут семь. Можно за такой срок застрелить Олега, столкнуть тело в бассейн, кинуть туда же пистолет, пройти через кухню, взять в буфете вино и продолжить банкет? Запросто.
Мог ли это сделать Виталий? Без проблем. По тесту Юхансена, этот крендель был способен не просто на убийство, а на «тщательно спланированное и подготовленное убийство в своих интересах».
Могло ли это убийство быть «тщательно спланированным и подготовленным»?
…Не только могло, но и было, поняла я. Пистолет еще можно как-то объяснить. Страх за свою жизнь – чем не повод. В Москве участились заказные убийства, об этом говорили в «Новостях». Даже если ствол не зарегистрирован – ну не хотелось бюрократической мороки. Все можно объяснить. Кроме глушителя.
Честные люди своей пальбы не стесняются.
В тех же детективах, как правило, у всех подозреваемых есть алиби. А жизнь – она еще смешнее. В этой истории твердого алиби нет ни у кого, в том числе и у меня.
…Зато теперь понятно, кто напел следователю про мою «интимную связь» с Важиным. Стася! Олег не пришел к ней (он уже плавал в бассейне), и она решила, что он со мной. Логика железная.
И все равно, какую игру ведет Машлыган? Зачем ему мои признательные показания? Ведь умный же мужик, по нему видно. Даже если я их напишу – дело развалится в суде. Или судья тоже в деле? И в деле, и в доле… Подписан и подмазан.
Пазл не складывался, но я не нервничала по этому поводу. Мозг – довольно быстрая вычислительная машина, но даже он не выдает ответы мгновенно. Особенно, если данных недостаточно. Главное, задача поставлена. А «часики» будут крутиться и со временем разгадка найдется.
От белья пахло дешевым стиральным порошком. Лечь бы, закрыть глаза и немного подремать. Прошлой ночью я спала не больше трех часов, фатально не добрала свою суточную норму кофе и чувствовала себя так, словно смотрю сквозь воду. Все было зыбко и не по-настоящему.
Я в камере. Меня обвиняют в убийстве. Я должна кричать о своей невиновности, биться телом о глухую железную дверь и требовать прокурора… Или адвоката?
Да пошли все в болото! Никому я ничего не должна. Свобода – то, что внутри меня. И в этом смысле моя камера ничем не отличается от моей комнаты. Или моего кабинета.
Влезть под крышку лысеющего черепа господина Машлыгана – вот единственное, что стоит сейчас сделать. Остальное – терпит.
Кровать прогнулась под легким телом. Не Кира. Значит, Светка. Выбор-то небольшой. Повернуть голову – или так обойдется? На Киру я бы, конечно, повернулась сразу. Такая захочет привлечь внимание, так по стене размажет тонким слоем, ненароком.