- Приступим, помолясь, - сказал он, - Аксенова Полина Аркадьевна, вы допрашиваетесь, как подозреваемая по делу об убийстве Олега Важина. Желаете, чтобы при допросе присутствовал адвокат?
- Обойдемся, - легкомысленно отмахнулась я.
- Хорошо. Итак. Расскажите мне о том, что произошло в день убийства Важина.
Максим откинулся на кресло, приготовившись слушать долгий и обстоятельный «свободный рассказ».
- Трамп признался в доверии к Путину, ушел из жизни известный актер Игорь Зосимов, из-за угрозы взрыва эвакуировали Киевский вокзал. Сергей Собянин назвал Лужники лучшим стадионом в мире. Новости спорта, извините, не запомнила…
Максим распахнул глаза и внимательно уставился на меня:
- Шутить изволите, Полина Аркадьевна?
- Нисколько. Вы спрашивали о том, что произошло в день убийства.
- Хорошо, - кивнул следователь, принимая правила игры, - что произошло на вилле Важина. Только не нужно мне рассказывать о том, что из бара пропала бутылка коллекционного красного вина, а у одной из горничных разболелся зуб. Расскажите, что происходило с вами лично. Поминутно, если можно.
- Извините, - я развела руками, - не ношу часов. А рассказывать затрудняюсь. Альцгеймер молодеет, увы. Спрашивайте, я отвечу. И требую зафиксировать в протоколе мою готовность отвечать на любые вопросы.
- В том числе и о цвете вашего нижнего белья? – скривился следователь.
- Если вы обоснуете, что это имеет отношение к делу…
- Хорошо, - кивнул Максим, награждая меня тяжелым и недовольным взглядом, - Когда и при каких обстоятельствах вы познакомились с потерпевшим.
- Позавчера, во второй половине дня в моем офисе. Точное время не помню, его можно уточнить на ресепшен.
- За чем приходил потерпевший?
- За консультацией.
- По какому вопросу?
- По семейному.
- У Важина были проблемы в семье?
- Да.
- Какие?
- Разные.
- Перечислите все.
- Не могу.
- Почему?
- Всех не знаю.
Допрос превратился в поединок. Машлыган старался задавать открытые вопросы. Я изворачивалась как уж на сковороде, не давая развернутых ответов. Если нельзя было уложиться в одно-два слова, я брала долгую паузу, размышляла, а потом сокрушенно качала головой:
- Сожалею. Ответ на этот вопрос может мне повредить, поэтому я не буду его давать.
Машлыган злился, но сделать ничего не мог – я держалась строго в рамках процедуры.
Паровоз съехал с накатанных рельсов лишь один раз. Когда Максим покопался в папке, выложил на стол и подвинул ко мне мятый листок бумаги. Лист был не только измят, он еще и вымок изрядно. Но читался легко: текст был отпечатан на принтере, а заметки поверх – сделаны шариковой ручкой. Вода им, практически, не повредила.
- Вы можете что-то сказать этому по поводу?
Я вцепилась взглядом в записку, явно найденную в кармане у Важина, когда его вынули из бассейна. Он носил ее с собой. Считал важной? Боялся оставлять в офисе? Почему не пропустил через уничтожитель?
На листе формата A4 была изображена схема пирамиды, рассеченной на пять уровней и одиннадцать частей. Слева она делилась на три части: offline, online, jv. Немного глубже на три секции делилась уже сама пирамида: уровень стратегии, уровень процессов, уровень окружения. Верх был почти не читаем, видно, в принтере заканчивался картридж. Пирамиду окружали иконки: конкурент 1, конкурент 2, конкурент 3.
Ручкой, решительно и жестко, крестом кто-то (сам Важин) перечеркнул загадочные буквы jv и сверху написал: нет ресурсного окружения.
На самой пирамиде той же рукой размашисто и очень уверенно написали: 296 млрд. руб. Выше, менее уверенно и гораздо мельче - $300 000. Казалось, это число пугало автора записки. В руке совсем не было нажима, цифры получились блеклыми, но прочитывались четко. Автор боялся, сильно боялся, однако, отдавал себе отчет, что проблема есть, и пытался ее решить. Или, хотя бы, обдумать.