В «подвале», напротив тех же перечеркнутых jv красовались 76%, такие крупные и доминирующие, что занимали две расчерченных колонки.
Дальше – вопросительные знаки. Крупные и мелкие. Куча вопросов.
- Это писал сам Важин? – спросила я, нарушив собственный зарок: не вступать в следователем в приватные беседы.
- Я отвечу на ваш вопрос, - отозвался Максим, - если вы ответите на мой. Эта записка наводит вас на какие-то мысли?
- Наводит, - буркнула я, - в основном на нецензурные. 296 миллиардов – годовой доход его компании.
- Откуда вы знаете? Интересовались?
- Он сам похвастался.
- Когда? При каких обстоятельствах?
- Когда нанимал меня на работу.
- Вы усомнились в его платежеспособности? – Машлыган вскинул брови, - стесняюсь спросить, каков же ваш средний чек?
Вот же вцепился! Я символически прикусила язык, взяла паузу. Крепко подумала и произнесла:
- Вы не записали ваш вопрос в протокол. Сделайте это – и я на него отвечу.
- Умная девочка, - Максим цыкнул, не отрывая от меня внимательного взгляда. В глубине серых глаз разгоралось что-то такое… однозначно не имеющее никакого отношения к делу. – Забудем. Я вам ничего не показывал, вы ничего не видели. Еще один вопрос – и тема закрыта. Предупреждаю сразу – я знаю ответ. Мне нужно лишь подтверждение того, что не я один его знаю.
- Слушаю, - обреченно отозвалась я.
- Вторая цифра. Она вам знакома? Вопрос никуда не занесен, и вы имеете полное право на него не отвечать.
- И диктофон не пишет?
- Я его отключил. Перед тем, как показать вам улику.
Черт… Черт, черт. Нельзя отвечать. Только полный придурок с ампутированным инстинктом самосохранения…
Но ведь Они действительно есть. Таинственная организация, которая не оставляет следов, и может избавить заказчика от любых проблем, вместе с их носителем. «Всего» за триста тысяч долларов. И это не треп безответственных журналистов, я-то в первый раз услышала о Них не из печати, а от одного из клиентов. Очень богатых клиентов, которому казалось, что за ним ходит киллер.
Страхи оказались не совсем беспочвенны, за ним действительно следили – ревнивая жена решила, что муж завел любовницу. Но именно тогда в моем кабинете в первый раз прозвучала эта сумма.
Второй раз я услышала ее совсем недавно. На террасе дома Важиных. Под пиццу Пепперони с красным вином.
- Олигарха Румянцева убили за триста тысяч долларов, - как во сне произнесла я, отстраненно удивляясь тому, как спокойно и бесстрастно звучит мой голос. Голос неглупой женщины, которая только что прикупила себе за рубль мешок серьезных проблем. – Об этом говорил Виталий Борский в день убийства.
- Вы можете воспроизвести весь разговор? Дословно? – подобрался Максим.
- Запросто, - вздохнула я. И, утешая себя тем, что, «снявши голову по волосам не плачут», начала говорить. Медленно. Обстоятельно. Припоминая малейшие детали. То есть, делая именно то, что запретила себе делать. Запретила, под страхом «задержаться» тут лет на десять.
Чертов Машлыган меня все же переиграл. Надавил на чувство долга, которое у меня отросло, как хвост у павлина – на восемь метров. И, добро бы, хоть раз на что хорошее сгодилось! Так нет – одни неприятности от него. И остричь не выходит – мгновенно отрастает еще длиннее…
- Подпишите протокол, Полина Аркадьевна. Принимая во внимание ваш демонстративный отказ от сотрудничества, я не могу изменить меру пресечения на подписку о невыезде, - голос Машлыгана звучал вполне удовлетворенно. – Читать будете? Хотя, о чем это я? Конечно – будете.
Максим сумел меня приятно удивить, ничего не переврав и не добавив «от себя», и я с чистым сердцем написала полную формулу: «С моих слов записано верно».
- Вы пропустили обед, - сказал он, убирая в папку подписанный протокол, – Здесь не слишком вкусно кормят. А уж когда остынет…
- Ничего, голодание полезно, - отмахнулась я.
- Если хотите, я закажу вам пиццу, - Максим произнес это как-то так, что я, даже не глядя на его улыбку, сразу сообразила – знает. Все знает. И о пицце, и о песнях. И о прочих вчерашних хулиганствах и безобразиях. Но не скажет. Потому что тогда придется становиться «злым следователем», а у него были другие планы на ближайшие пятнадцать минут.