- Здорово придумано, - похвалил его Чернов. - Мы до этого не додумались.
- Вы до много не додумались, - сказал Веретенников и, допив джин-тоник, приказал:
- Ведите меня в храм. Я хочу видеть бомбу.
- Никуда мы не пойдем, - покачал головой Баламут. - Мы еще ничего не решили.
- Да, не решили, - виновато улыбаясь, согласился с ним Бельмондо.
- Ясно одно: нас слишком много, - вперился Чернов в выцветшие глаза Валерия. Вперился, вспомнив недавние события, в которых тоже было слишком много лишних.
Веретенников прочитал мысли бывшего друга.
- Ты предлагаешь дуэль? - проговорил он. Предвкушение матча-реванша с Черным заставило его сердце биться чаще.
- Боливар не вынесет четверых, - улыбнулся Чернов.
- Я по очереди против вас всех?
- Нет, господин д'Артаньян, - покачал головой Бельмондо. - Мы не способны так безответственно относится к кадрам. - В живых должны остаться трое.
- Значит, один из вас по жребию... - задумчиво закивал Веретенников. Что ж, я согласен.
- Но прежде мы должны поклясться, - сказал Баламут, вонзившись глазами в Бельмондо, - что оставшиеся трое будут во веки веков верными друзьями и соратниками. Невзирая ни на что.
- Если он убьет тебя, то я не смогу быть ему ни другом, ни соратником, - ответил Бельмондо простодушно.
- Я об этом не подумал, - проговорил Черный, нервно забив ступней по асфальту. - Значит, дуэль отменяется...
- Почему отменяется? - удивился Баламут. - Ты мне тень на плетень не наводи. Ты что, декадент надушенный, травиться предлагаешь? Три капсулы с аскорбинкой, а четвертая с цианистым калием?
- Да, - кисло улыбнулся Чернов. - Примерно так.
- Ты меня, Женя, извини, но ты опять не додумал, - вздохнул Бельмондо. - Ты не додумал, что драться с этим придурком можешь только ты.
Баламут понял, что имел в виду Борис. Но, тем не менее, спросил дрогнувшим голосом:
- Почему это?
- Никто, кроме меня не сможет к 10-му ноября ввести в действие нью-йоркский Храм, - грустно посмотрел Бельмондо на друга. - И никто кроме тебя - токийский. Так что воевать с этим кадром должен Черный.
Сказав это он, бросился на сидящего рядом Веретенникова. Тот успел выстрелить.
7. Реанимашки каждый час. - Хочет выбросить меня в окно? - Терминатор или даже Бог. - Представляешь, меня прихватили! - Пора, мой друг, пора! Где там
твоя железка?
Пуля попала Баламуту в лоб. Он был еще жив, когда за ним приехала реанимашка - это было видно по торопливо-озабоченным движениям окруживших его врачей. За эвакуацией друга на небеса мы с Бельмондо наблюдали с переднего сидения "Мерседеса" с тонированными стеклами.
"Мерседес" стоял в безлюдном темном переулке метрах в тридцати от злополучной забегаловки. Загнал нас в первую попавшуюся машину Веретенников; с того времени его спокойный пистолет упирался в спинку кресла, в котором я сидел.
- Вы особо не расстраивайтесь, - сказал он нам, когда скорая помощь, визжа сиреной, уехала. - Ваши реанимашки, как я рассчитываю, будут отправляться с интервалом час - полтора.
- Ты в этом уверен? - спросил я. И пожалел об этом - голос сорвался.
- Ишь ты, как распереживался! - хохотнул Веретенников. - А говорил ведь, что Христос не может утонуть. Да, не может. И потому я не утону.
- А как мы это проверим? - буркнул Бельмондо.
Веретенников не ответил: к машине подошло лицо кавказской национальности, судя по всему, лицо водителя "Мерседеса". Увидев, что его машина подверглась осквернению, оно, отнюдь не расстроившись, открыло переднюю дверь, заглянуло в салон и совершенно без акцента сказало мне с Бельмондо:
- Ребята, мне жаль, но кажется, вы нарвались на очень крупную неприятность.
- Ты какую неприятность имеешь в виду? - поинтересовался Борис, равнодушным взглядом окинув крепкого мужчину лет двадцати семи. - Уточни, у нас их до хрена.
- Это "Мерс" Б-ва, - назвало лицо имя авторитета, известного даже нам. - Если вы добежите живыми до Арбата, мне никто не поверит.
- Вот еще! - фыркнул Бельмондо. - Стану я бегать по лужам. И вообще, все вопросы к пахану.
И, хмурый, кивнул на Веретенникова.
Пистолет с явной неохотой отчалил от спинки моего кресла и недружелюбно уставился в лицо лица.
- Садись ко мне, - сказал кавказцу Веретенников, открывая дверь. - И не бойся.
Кавказец изучил глаза хозяина положения и пришел к мысли, что просьбу надо выполнить. И, сев рядом с подвинувшимся Веретенниковым, сделал попытку закрыть дверь.
- Не надо закрывать, - сказал ему Валерий.
- Почему? - удивился кавказец.
- Нам по городу еще ехать, - ответил Веретенников и в упор выстрелил ему в плечо. Пуля пробила беднягу наискосок и ушла в дорожный асфальт как в масло.
- Вот теперь дверь можно и закрыть, - проговорил Валерий, и перегнувшись через труп, отделил нас от внешнего мира.
- Зря ты это, - поморщился я обернувшись. - Он чеченец, и пахан его чеченец. Он теперь спать не будет, пока нас не найдет. Ты представляешь, что будет, если бомба попадет в руки чеченцев?
- Со мной ничего не может случиться, - покачал головой Веретенников. По лицу его было видно, что он борется с булгунняхами и хасыреями, просящимися наружу. Победив в нелегком бою взбунтовавшиеся формы тундрового рельефа, приказал:
- Пересядьте, не выходя из машины.
Валерий знал, что Борис водит машину намного лучше меня.
Когда мы выполнили приказ, он приказал Борису ехать в Виноградово, на мою дачу. "Хочет в окно на вишни меня выбросить! - догадался я. - После того, как покуражится надо мной под торшером".
- Может, кончим этот спектакль? - сказал мне Бельмондо, остановившись на красный свет перед Садовым кольцом. - Давай, разгонюсь да вмажусь в какой-нибудь столб? Сразу станет понятным кто из нас Христос?
- Слушай, артист! Когда загорится зеленый, не езжай, - обратившись к Борису, не дал мне ответить Веретенников. - За нами хвост. Как ты понимаешь, спасаться нам надо вместе.
Когда загорелся зеленый, Борис не поехал. Как только стоявший за нами жигуленок объехал нас, Веретенников вышел и машины и выстрелил в приближавшиеся к нам сзади БМВ. Вернувшись на свое место - неторопливо, так как садятся в такси - приказал:
- Поехали.
- Попал? - спросил я, когда Бельмондо выехал на Садовое кольцо.
- В машину, да не попасть? - ответил Веретенников, оставаясь непроницаемым. - Это только в кино бывает.
На Таганке мы поменяли "Мерседес" с бросающимися в глаза номерами (за новой сходил Бельмондо; я оставался в заложниках). Через пятнадцать минут было уже темно - на Волгоградском шоссе, невдалеке от станции метро "Текстильщики", Бельмондо на полной скорости вмазал машину в бетонный столб, вмазал задней дверью, той, у которой сидел Веретенников.
Но Веретенников, похоже, точно "ходил по воде". Весь залившись кровью, он, тем не менее, сохранил подвижность и самообладание; это помогло ему пресечь мои попытки овладеть ситуацией. Сделал он это одним предупредительным выстрелом и двумя умелыми ударами ручкой пистолета. После того, как я решил держаться от него подальше, Веретенников, как никогда чувствовавший себя Терминатором или даже господом богом, выстрелил два раза в бездыханного Бельмондо, тут же приставил дуло к моему плечу и сказал, стараясь улыбаться демонически:
- Выходи из машины.
Смерть Бельмондо (сомнений, что он убит, не было никаких - пули "Гюрзы" не ранят), вошла в мое тело вторым хребтом. Я остался один, теперь никто кроме меня не смог бы остановить безумца, решившего завладеть миром. И, сделавшись роботом, я подчинился.
Выбравшись следом, Веретенников моментально сориентировался в ситуации. Увидев тормозившую на полном ходу машину - это был микроавтобус "Хрупкой Вечности" - он молниеносным ударом в шею бросил меня на землю и тут же хладнокровно расстрелял людей, посыпавшихся из автомобиля.
Один за одним были убиты Красавкин, Гогохия, начальник отдела охраны Кургузов и еще пять человек - все, кто имел право принимать решения и беспрепятственно входить и выходить из особняка на Поварской. Сменив обойму, Веретенников добил раненных, затем застрелил людей, остававшихся в салоне микроавтобуса.